— Когда приехал в Мюнхен... и вчера тоже, — не сразу отозвалась Рене.
Все-то она видит! Тогда, в первый день, Бруни действительно произвела на него впечатление, да еще какое! А на кого бы, интересно, она не произвела впечатление — разве что на кузена Алека?! Но вчера — не-ет, это уже чистейшей воды поклеп! Чем дальше, тем больше Тед относился к сногсшибательной баронессе как к «своему парню»: ну, потанцевать там, выпить... Смешно...
— Я вообще, — он усмехнулся, — часто смотрю на женщин. Они мне нравятся. — Поднял уткнувшееся ему в плечо лицо заглянуть в глаза. — Только на кого бы я ни смотрел — это неважно. Ты — единственная, кто имеет для меня значение...
«Единственная, кого я смог полюбить. Единственная, кого я ждал так долго — так бесконечно долго...»
— ...И, кстати, на тебя я тоже смотрю, и довольно часто! — улыбнулся, заставив ее тоже улыбнуться. — Через пару дней я уеду — надолго, недели на две. Но одно дело все-таки успею до отъезда сделать!
Он ждал, что Рене спросит — и она, естественно, спросила:
— Какое?
— Я поучу тебя танцевать — чтобы больше не говорила «не умею»!
— Но я и правда не умею.
— Э-э, милая, месяц назад мне тут кто-то всерьез заявлял, что не умеет заниматься любовью...
В ночной клуб они все-таки пошли — стоило Бруни в девять вечера ворваться в апартаменты с воплем:
— Что?! Ты еще не одета?! — как Рене пожала плечами, виновато взглянула на Теда — и... сдалась.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
Требования, выдвинутые Виктором, были непомерны. Мотивировал он свою позицию тем, что все эти годы работал на благо «Солариума» и основной частью своих доходов Рене обязана ему, а так же тем, что виновницей развода является она — ведь именно она внезапно оставила семейный очаг!
Только читая составленный адвокатами Виктора документ, Тед по-настоящему смог представить себе имущественное положение Рене. В число требований входили, например, вилла в Тоскане и шале где-то в кантоне Ури. Кроме того — яхта (про нее Рене сказала: «Пусть забирает — он на одной страховке в трубу вылетит, а мне эта дура тридцатиметровая не нужна»), акции, деньги... — если все просуммировать, то речь шла о восьмизначной сумме...
Именно об этих требованиях и пошла речь на встрече с мэтром Баллу, состоявшейся за день до отъезда Теда. Адвокат объяснил, что это лишь предварительные требования и их можно будет сократить. Насколько? Это зависит от контраргументов, которые он представит. Физическое насилие, психологическое принуждение, внебрачный сын, которого Виктор посмел поселить в доме — да еще вместе с матерью! — все это может стать очень сильным оружием. Но если удастся доказать, что Виктор Торрини нечист на руку — это окончательно подорвет его позиции.
Тед понимал, что именно от него, от того, насколько хорошо он сумеет сделать свою работу, зависит сейчас очень многое...
Поиски в Швейцарии не дали никаких результатов. Ни в одном кантоне в Департаменте земельных наделов не было зарегистрировано недвижимости, принадлежавшей Марии Спинелли или Вито Спинелли (так звали сына Виктора — по документам его отцом числился некий Витторио Спинелли). На имя матери Виктора, Терезы Торрини, тоже ничего не нашлось.
Отчеты аудиторов свидетельствовали, что Виктор был чист, как стеклышко. Можно было, конечно, спорить о его стратегии и разработанной им программе развития «Солариума», но обвинять его в нечестности — едва ли.
Но Тед по-прежнему был уверен, что Торрини предусмотрел себе какой-то «страховой полис» — вопрос только, где и в какой форме. Он надеялся, что в Италии, на родине Виктора, сможет найти нужные доказательства, и поставил своей целью проследить всю его жизнь — от рождения до появления в «Солариуме».
Он переезжал из города в город, находил людей, которые могли узнать то, что ему требовалось — и платил им, не стесняясь в средствах. А потом складывал воедино кусочки головоломки — и шел дальше, шаг за шагом...
Иногда ему очень хотелось позвонить, поговорить о чем-нибудь — просто чтобы услышать голос Рене. Но делать этого было нельзя: если телефон в «Хилтоне» прослушивался, то сам факт звонка из тех мест, где Тед сейчас находился, мог насторожить Виктора. Впрочем, Виктора ли? Он уже не был уверен, что человека, бывшего мужем Рене, зовут именно так...
Прошла неделя... вторая... Как она там? Ответ на этот вопрос пришел неожиданно. Имя «Перро», произнесенное быстро и с непривычным акцентом, заставило Теда вздрогнуть и обернуться к телевизору — чтобы увидеть, как на экране мелькнула набережная Сены и знакомый лимузин, помятый и скособочившийся. В следующую секунду картинка сменилась спортивными новостями, а он стал лихорадочно набирать номер бистро.
Тетя, услышав его голос, возбужденно заорала в трубку — ей хотелось знать из первых рук подробности происшествия. Узнав, что Тед сам ничего не знает, она пересказала то, что видела по телевизору: лимузин Рене врезался в парапет и чуть не упал в Сену. Саму Рене тоже показывали — бледная, но на ногах стоит и выглядит нормально, с собачкой на руках. Один из охранников вывихнул руку. Полиция ведет следствие. Вот и все.
Он попросил тетю выйти на улицу и из автомата позвонить Рене — никаких имен не называть, узнать, как она себя чувствует и передать привет. После этого (обозвав себя параноиком) решил все же не рисковать — вышел из отеля, доехал до аэропорта и оттуда начал обзванивать всех, кого можно.
Прежде всего — свой автоответчик. Ежедневный доклад оперативников «Сириуса» гласил, что Виктэр в Цюрихе и почти не выходит из дома — ну, этого следовало ожидать, у него и должно быть надежнейшее алиби.
Следующий звонок — Жувену. Тед попросил его узнать более подробно — как продвигается следствие?
Мэтру Баллу — домой. Тот сам только недавно услышал о происшествии, но уже успел перезвонить Рене и убедился, что она отделалась парой ушибов. Заодно адвокат сообщил, что через пять дней у него в конторе намечена «встреча сторон» — приедет Виктор со своими адвокатами и придет Рене. Цель встречи — все то же согласование претензий по разделу имущества.
Успеть... только бы успеть! Тед уже знал — почти наверняка знал, что скрывается за столь привлекательным фасадом Виктора Торрини — но доказательств у него до сих пор не было.
И последний звонок — тете Аннет. Тетя говорила конспиративным шепотом, явно чувствуя себя, с одной стороны, приобщившейся к опасной профессии частного детектива, а с другой, как истинная француженка — посланцем Купидона. С Рене все в порядке, она ее сразу узнала и очень обрадовалась. Просила передать, чтобы он не беспокоился: она только немножко ушиблась — и что скучает.
Следующий день принес новую информацию. В утренней парижской газете было опубликовано короткое интервью с Рене, данное ею через несколько часов после аварии.
Она сказала, что предпочитает считать аварию просто несчастным случаем, так как не представляет, кому может быть выгодна ее смерть. На вопрос, не думает ли она, что Виктор Торрини имеет какое-то отношение к происшествию, Рене ответила, что если она умрет, не договорившись с ним о разделе имущества, то ему придется судиться со всеми ее наследниками. Руководить «Солариумом», да и вообще работать там Виктор не будет ни при каких обстоятельствах, это специально оговорено в ее завещании.
Умно... Ее родственники действительно могли вернуть Виктора на прежний пост. Может быть, на это он и рассчитывал?
Жувен рассказал, что, по мнению полиции, это несчастный случай — одна из деталей рулевого
