чужакам совершенной загадкой. Секрет же этого в том, что они всегда сохраняют трезвость; что же касается количества мяса и питья, которое они получают, то оно одинаково для всех и вполне достаточно.
Что касается всего прочего, то они ничего не делают, кроме как по указаниям своих руководителей- кураторов. Исключение составляют только две вещи, которые они вольны совершать по своей воле, а именно: помощь нуждающимся и благотворительные поступки. Речь идет об оказании экстренной помощи или необходимости накормить кого-то. Что же касается вещей, то их нельзя передавать без согласия куратора. В гневе они ведут себя достойным образом, сдержанны в выражении страсти. Славятся своей верностью и миролюбием; все, что они говорят, так же твердо, как клятва, однако они избегают божбы, считая, что она хуже лжесвидетельства; как они говорят, тот, кому нельзя поверить, если он поклялся именем Бога, уже осужден. Они прилагают много усердия, изучая писания древних, и выбирают из них то, что наиболее полезно для совершенствования души и тела; при этом они особо докапываются до таких корней и основополагающих сведений о лекарственных средствах, которые могут восстанавливать душевное равновесие.
Следует иметь в виду, что если кто-то намеревается вступить в их секту, его не принимают туда немедленно, но предписывают сначала прожить в течение года той же жизнью, что они; ему выдают топорик, кушак и упомянутое выше белое одеяние. С течением времени, когда он докажет, что способен быть столь же воздержанным, как они, и постепенно приближаться к их образу жизни, ему дозволяется очистительное омовение в той же воде, но его пока не допускают к совместной жизни. В свое общество его допускают окончательно, если он докажет свою стойкость в течение еще двух лет и подтвердит, что достоин. Однако перед тем, как ему позволят прикоснуться к общей пище, он будет обязан дать великие клятвы. Во-первых, что будет благочестив по отношению к Богу и справедлив по отношению к людям; далее, что он не причинит вреда никому ни по собственному желанию, ни по чьему-либо наущению; что он всегда будет ненавидеть зло и помогать справедливости; всегда будет хранить верность всем людям, а особенно тем, что осуществляют руководство, ибо нет власти, кроме как от Бога; что, если он будет стоять у власти, то никогда не опозорит свой пост, не будет стремиться превзойти подчиненных ему своим внешним видом, например одеждами, что он всегда будет стоять на страже правды и разоблачать тех, кто лжет; что не замарает своих рук воровством, а души своей — неправедными целями; что он никогда не скроет ничего от своих братьев по секте и не откроет ничего из ее тайн чужим, как бы его ни принуждали к этому, даже под угрозой для жизни. Более того, он клянется, что никому не откроет догматов секты. Если только это не будет организовано так же, как его собственное посвящение; что он воздержится от кражи книг, принадлежащих секте, и равным образом будет охранять их от краж, а также будет хранить в тайне имена ангелов [или посланцев Божьих]. Такими клятвами они стараются привязать к себе новообращенных.
Что касается тех, кого они уличат в гнусных грехах, то они изгоняют их из своего общества. Тот, кого они отделяют так от себя, зачастую умирает самым жалким образом. Будучи связан принесенной клятвой и обычаями, по которым он жил, он не в силах питаться той пищей, которую может найти на стороне, и вынужден есть траву, так что тело его истощается, пока он не умрет. По этой причине они из сострадания принимают обратно многих из согрешивших некогда, если увидят, что те находятся на грани жизни и смерти, и сочтут их муки достаточным наказанием за прегрещёния.
Однако в выносимых ими приговорах они предельно точны и справедливы; никогда приговор не выносится голосованием суда, в котором участвовало бы менее ста человек. Но уже рещёние, вынесенное ими, изменению не подлежит. Что пользуется у них наибольшим почтением, после, конечно, Бога, это имя давшего им законы [Моисей]; тот, чья хула направлена против него, подлежит смертельной казни. Также считают они праведным повиноваться своим старшим, равно как и рещёниям большинства. Соответственно, если сидят вместе десять человек, ни один из них не станет говорить, если против этого остальные девять. Они избегают также сплевывать посреди скопления людей и в правую сторону. Более того, они придерживаются более строгих правил, чем прочие евреи, в том, что касается отдыха от трудов в седьмой день; не только готовят они пищу за день до этого, чтобы не пришлось разводить огня в день седьмой, но и не станут переставлять какой-либо сосуд с места на место, даже если он потребуется для испражнения кишечника. В другие дни они выкапывают ямку глубиной в фут (именно для этого дается инструмент, когда они первый раз допускают человека в свою среду); затем, покрывшись своим одеянием, дабы не осквернить божественных лучей света, они облегчаются в эту ямку, после чего засыпают ее выкопанной ранее землей; но даже этим они занимаются лишь в укромных уголках, которые выбирают специально для этой цели; и хотя это облегчение тела является естественным, все равно у них существует правило после этого помыться — как будто они были осквернены.
Теперь вернемся к тому моменту, когда оканчивается испытательный срок для вступающих. Их делят на четыре класса, при этом младшие считаются подчиненными по отношению к старшим. Так, если младшие прикоснуться к старшим, то последним следует совершить омовение, как будто в их компанию затесался чужестранец. Они также являются долгожителями настолько, что многие из них живут более ста лет; причина тому — простая пища и размеренный образ жизни, которому они следуют. Они презирают невзгоды жизни и стоят выше боли благодаря своей силе воли. Что касается смерти, то, если она послужит их славе, они ценят ее выше вечной жизни; много верных обстоятельств тому дала наша война с римлянами, когда величие их души было подвергнуто испытаниям; хотя их пытали и увечили, жгли и рвали на части, мучили всем, что только можно представить, заставляя либо хулить своих вождей, либо есть то, что им запрещено употреблять в пищу, они не уступали своим мучителям, которым не удавалось извлечь хотя бы слезу из их глаз; они переносили боль с улыбкой, смеялись, посрамляя своих палачей, безропотно и чуть ли не с готовностью расставались со своей душой, как будто она могла к ним затем возвратиться.
Ибо доктрина их сводится к следующему: тела людские бренны, их материал не вечен; но души бессмертны и могут существовать вечно; они образуются из легчайшего воздуха, после чего ютятся в телах, словно в узилище, куда они были помещены в силу естественных причин; будучи освобождены от уз плоти, души радуются свободе и возносятся. Это мнение сродни верованиям греков; согласно ему добрые души обитают за океаном, там, где нет ни грозовых бурь, ни снега, ни чрезмерной жары, в месте, освежаемом постоянным легким дуновением ветерка с океана; душам же плохим они отводят темную и бурлящую преисподнюю, полную непрекращающихся наказаний. Мне представляется, что греки верили примерно в то же самое, когда отводили благословенные острова своим храбрецам, которых называли героями и полубогами; душам же злых людей они отводили такое ужасное место, как Гадес (ад), где согласно легендам несли наказание такие личности, как Сизиф, Тантал, Иксион и Титиус.
И та, и другая системы базируются на предположении о том, что души бессмертны, и предупреждении о грядущем вознаграждении или наказании. Тем самым хорошие люди поощряются надеждой на ждущую их после смерти награду, а плохим грозят, что как бы они ни старались скрыть при жизни свои грехи, после смерти они будут нести за них вечное наказание. Таким образом доктрина ессеев о душе старается сделать привлекательной их философию для тех, кто с ней знакомится.
Среди них имеются и такие, кто пытается найти путь к предсказанию будущего посредством чтения священных книг, используя различные виды очищения и анализируя рассуждения пророков; нередко их предвидения сбываются.
Есть и еще один орден ессеев, которые находятся в согласии с остальными в вопросах образа жизни, обычаев и законов, но отличаются своим отношением к браку. Они считают, что безбрачие перечеркивает важнейшую часть человеческой жизни, которая обеспечивает продолжение рода; ведь если бы все люди стали на позицию безбрачия, то человечеству пришел бы конец. Супружеские пары у них проходят трехлетние испытания; если естественное очищение происходит трижды, то считается, что брак будет успешным, и совершается настоящий брачный обряд. Однако мужчины обычно не сопровождают своих жен вместе с ребенком, как бы демонстрируя, что женятся не ради удовольствия, а ради потомства. Женщины обычно совершают омовения частично одетыми, мужчины — в набедренной повязке. Вот таковы обычаи этого ессейского ордена.
В это время среди евреев существовали три секты, которые имели различное мнение касательно человеческой деятельности; одна называлась сектой фарисеев, другая — сектой саддукеев, а третья — сектой ессеев. Что касается фарисеев, то они утверждают, что часть действий людей (но не все) определяется судьбой, а часть находится в нашей власти, то есть эти последние с судьбой хоть и связаны,
