— Где содержались эти «почти» 2000 человек до казни? Сколько времени? Кто их кормил?
— На каком фронте готовилось грандиозное наступление?
— Почему оказалось невозможным сохранить пленным жизнь? Ведь они сами сдались и были безоружны?
— По какой причине их казнили таким средневековым способом?
— Важный хозяйственно-практический вопрос: куда Голиков дел после казни такое количество трупов? Куда сегодня приносить цветочки? Где устанавливать надгробный крест и зажигать свечи?
— И последнее: откуда пытливый исследователь Дуняшин про все это узнал? В каком архиве прочитал? У какого очевидца выспросил?
Дуняшин об истоках своей сенсации молчит. Попробуем разобраться сами.
Публикация такая лживо-скользкая, будто ее намазали вазелином. В буквальном смысле не за что ухватиться. Но Дуняшин имел неосторожность обронить: когда случилась эта кровавая история, Голиков командовал полком. Деталь очень важная.
Впервые Аркадий Петрович получил должность командира запасного полка, когда служил в 1921 году в Воронеже. Но это был глубокий тыл красных. Белые офицеры стройными колоннами по городу Воронежу верхом не ездили и даже пешком не ходили.
Командиром 58-го Нижегородского полка А. П. Голиков был назначен в том же 1921 году на Тамбовщине, во время Антоновского мятежа. Но здесь шла война крестьянская. Двум тысячам кадровых офицеров опять-таки появиться было неоткуда. А больше Голиков полком уже нигде не командовал. Не только взять в плен — увидеть в бинокль 2000 офицеров ему было негде.
Я мог бы на этом месте открыть книгу А. Плуцера-Сарно. Называется она «Большой русский мат». У меня в шкафу стоит только первый том. Все корневые слова здесь на букву «X». Первым моим желанием было выбрать из тома сотенку-другую самых спелых выражений и отправить телеграфом в газету «На смену» за счет получателя. Но, поостыв, я решил раздеть Дуняшина до конца, до «беспочтанников».
После Тамбовщины в послужном списке Аркадия Петровича значится Хакасия. Конечно, на Хакасию намекает Дуняшин, говоря о грандиозном наступлении, ради которого будто бы понадобилась средневековая казнь. Но бедняга тоже невежествен, лишен воображения, как вся банда лжегайдароведов.
В Хакасии Голиков уже не был командиром полка. Он командовал батальоном, который насчитывал 124 человека. Мы еще увидим, что и этот батальон Аркадию Петровичу пришлось разделить на мелкие отряды и разослать по разным селам. Реально у Голикова оставалось всего 40 человек.
В связи с этим у меня возникла потребность задать автору сенсации несколько дополнительных вопросов:
— Скажите, достопочтенный и всезнающий гражданин Дуняшин, на кого собирался наступать А. П. Голиков в таежной Сибири в 1922 году, когда Гражданская война повсеместно (кроме Хакасии!) закончилась?
— Какое широкомасштабное наступление можно было подготовить и провести, имея в наличии 40 бойцов, то есть взвод?
— Как такому взводу решились бы сдаться в плен «почти» 2000 человек — полк?
— И еще один вопрос, чисто технический (вдруг пригодится): сколько, по сведениям из ваших источников, понадобилось времени, чтобы отряд в 40 человек успел до начала наступления отрубить 2000 голов?
Ждать ответа бессмысленно.
Инструкция по широкомасштабным психологическим диверсиям рекомендует сочинять драматические сюжеты, имеющие сходство с реальными историческими фактами.
У тех, кто знаком с многострадальной отечественной историей, заявление, сделанное Дуняшиным, что Голиков
В 1698 году царь Петр, напуганный бунтом стрельцов, решил навести ужас на всю Россию публичной, принародной казнью мятежников.
Чтобы стал понятен масштаб мероприятия, следует заметить, что работа заплечных дел мастера на самом деле очень тяжела. За границей эта профессия вообще была наследственной, чтобы молодые люди готовились к ней с детства. Знаю по «Запискам палача» Г. Сансона — главного потомственного исполнителя приговоров Парижа. Кстати, это был интеллигентный и начитанный человек, знаток музыки. В своей семье, кроме профессиональных навыков, он получил еще и хорошее воспитание. Г. Сансон без всякого смущения и неловкости вел светские и иные беседы с придворными и даже королями.
Из полезной книги Г. Сансона я вынес ясное понимание, что силы и нервы в его работе требовались недюжинные. «Иногда, — делился он своими профессиональными трудностями, — отрубить голову удается только с десятого взмаха меча».
У нас, в России, это хорошо понимал Петр Первый. К небывалой по масштабам казни он готовился долго. Согнал на Красную площадь, на Лобное место, армию и придворных. Головы стрельцам отсекались безостановочно. Для быстроты дела отсечения производились и в других местах Москвы. Тупились топоры — тяжелые, крепкого металла. Их специально изготовили в большом количестве. Пришедшие в негодность орудия тут же заменяли новыми или срочно отдавали точить. Как я выяснил, позвоночная кость очень прочна. И топоры, стукаясь о нее, быстро приходили в негодность. И что же?
Казни на Лобном месте возле Кремля и в застенках не прерывались ни днем, ни и ночью. Исполнителями приговоров стали сотни людей. Все — мужики отменного здоровья: «Богатыри — не вы!» Иные в одиночку, хвалясь своей силой, могли поднять на себе груженый воз. Так вот, ни один из них не сумел отрубить за раз более четырех-пяти голов. Многие вынужденные палачи, видя искалеченные тела и огромные лужи крови, тут же, возле эшафотов, падали в обморок. И больше для такой работы не годились.
Ужас обуял всю Россию. Стон прокатился по стране. Длилось это общенациональное несчастье
Об этом в «Истории России с древнейших времен» пишет С. М. Соловьев[40].
Мне остается лишь добавить, что в деле отсечения голов пытливая человеческая мысль не топталась на месте. В конце XVIII века, во время Французской революции, врач и народный депутат Жозеф Гильотен изобрел гильотину — машину для отрубания головы. Сначала это великое изобретение было установлено на Гревской площади в Париже. Нож гильотины, который падал с большой высоты, весил 160 килограммов. Затем его два-три человека медленно подымали обратно воротом, как мы подымаем из колодца воду. Но даже при такой механизации профессиональные палачи успевали за день оставить без головы не более 60 человек[41].
А проворный Дуняшин приписал комбату Голикову две тысячи голов, наспех, между делом отрубленных за полчаса до начала никогда не проводившегося наступления. По Дуняшину получалось: далеко было великому государю Петру Алексеевичу Романову до восемнадцатилетнего командира батальона Аркадия Петровича Голикова. Далеко!
Между тем, статья Дуняшина в своей основе имела элементы правдоподобия, некий полуреальный каркас. Источником сенсационной публикации Дуняшина стала другая публикация. Вот она:
«На территории Ачинского уезда (Хакасии, где служил Голиков. —
Олиферов имел легкие пушки… пулеметы и солидный обоз с награбленным на приисках золотом, церковной утварью, картинами старых мастеров и другими ценностями. Полковник собирался прорваться в Монголию.
План его стал известен нашему командованию… отряд Олиферова был перехвачен близ деревни Сорокиной Ачинского уезда. Колчаковцы попали под сокрушительный огонь. Многие офицеры были убиты. В том числе сам Олиферов». Остатки отряда «осели в тайге», о чем я еще расскажу.
Что любопытно в этом отрывке? Прежде всего то, что он взят из моей книги «Рывок в неведомое»[42]. А второе, что не менее ценно, отрывок помогает взглянуть на
