Когда с лязгом распахнулись ворота, сердце у него, казалось, билось со скоростью тысячи ударов в секунду. Намертво вцепившись в рукоятку подпруги, Фред вонзил шпоры в шею кобылы, а потом отпустил их, как уже не раз делал, практикуясь на тюке сена. Лошадь, не понявшая, как это ей не удалось сбросить седока с первого раза, начала вертеться вокруг себя и взбрыкивать, пока все вокруг него не превратилось в один слепящий вертящийся круг.
Время, казалось, остановилось: восемь секунд превратились в вечность. Потом прозвенел гонг, сигнализируя окончание скачки. Окрыленный успехом, с широкой улыбкой на лице, он взглянул на направляющегося к нему служителя и напрочь забыл о том, что все еще сидит на серой кобыле.
— Давайте похлопаем Фреду Норману, леди и джентльмены, — раздался из динамиков голос распорядителя. — Впервые за последние шесть недель кому-то удалось удержаться на этой кобыле. Результат Нормана — семьдесят девять очков.
В полном восторге Фред издал радостный крик и вскинул в воздух кулак к вящему веселью зрителей.
И все это благодаря Доре.
Эта мысль отрезвила его, но отрицать правду Фред не мог. Ее запомнившийся упрек, что он не умеет выступать на родео, повлиял на него настолько, что пришлось всерьез заняться технической подготовкой.
Норман уже вышел за паддок, собираясь пропустить кружку пива, когда знакомый голос протянул за его спиной:
— Думаю, он подкупил судей. Другого выхода у него просто не было. Иначе как еще он мог получить семьдесят девять?
— Понятия не имею, — подхватил второй знакомый голос. — Может быть, судьями были женщины? Тогда это можно как-то объяснить. Я еще не встречал девицы, которая могла бы устоять перед его ямочками на щеках. А, по-моему, это говорит только о дурном вкусе.
Широкая улыбка осветила лицо Фреда. Обернувшись, он окинул своих братьев смеющимся взглядом.
— Слышу голос ревности. Кто это выпустил вас, бродяг, из тюряги? Энн и Мэл знают хоть, где вы болтаетесь?
Худощавый, обветренный Брет выступил вперед и любовно обнял Фреда.
— А кто же, ты думаешь, направил нас сюда? — возразил он. — Мы уже давно не имели от тебя никаких вестей, и они начали волноваться.
— Точно. Они не велели нам возвращаться, пока мы не уверимся, что тебя не растоптала лошадь или что-нибудь в этом роде, — добавил Барри, загорелое, угловатое лицо которого светилось весельем. — Мы увидели все, что хотели, так что теперь, я думаю, можем со спокойной душой возвращаться домой.
— Все в порядке, братишки! А теперь — вперед!
— Я знал, что у тебя все получится! Хороший повод промочить горло. Пошли, попьем пивка.
Смеясь и болтая, они втроем направились к стойке пивного бара, притулившегося рядом с ареной, где уже собирались другие ковбои.
Фред начал было заказывать три пива у пузатого бармена за стойкой, как вдруг увидел в толпе Дору. Захваченный врасплох, он остановился на полуслове, даже не заметив, что и братья тоже замерли.
Она разговаривала с Бетси, явно убивая время до начала выступления, и та любящая улыбка, что освещала ее черты, пока Дора шутила с дочкой, быстро сползла с ее лица, когда она внезапно посмотрела в сторону Фреда, как бы почувствовав на себе его взгляд.
Время остановилось. Все вокруг него — братья, арена, весь окружающий мир — перестало существовать. Фред не мог отвести взгляда, испытывая такое сильное желание оказаться рядом с ней, что и правда сделал было шаг вперед.
— Похоже, вы знакомы?
Вопрос Барри немедленно вернул его к действительности, и он оглянулся на братьев, подозрительно смотревших на него. При виде внезапно вспыхнувшего озорного огонька в их глазах Фред прорычал:
— Э-э, нет, этот номер у вас не пройдет! Даже и не надейтесь, что вам удастся привязать меня на веревочку, будто какого-нибудь бычка, и повести на заклание только потому, что вы сами оказались в таком положении. Меня вполне устраивает та жизнь, которую я веду.
— Так вот, значит, почему от тебя не было ни весточки все эти недели, — сказал Брет, развеселившись и не обращая внимания на столь непочтительное описание брака, данное Фредом. — Может, пойдем поговорим с ней и посмотрим, что она из себя представляет? Она не похожа на его обычных женщин.
— Ее зовут Дора Стивенс, — раздраженно проворчал Фред. — Она участвует в скачках вокруг бочек и знать вас не желает! Вот и вся история. Можем мы теперь вернуться к нашему пиву? Здесь жарко, как в аду, и я чертовски хочу пить!
Братья Фреда обменялись веселыми, многозначительными взглядами, а Брет хлопнул его по спине и непринужденно улыбнулся.
— Ну, конечно же, малыш! Что ты будешь? Я плачу.
Стоянка рядом с ареной совсем обезлюдела к тому времени, когда Фред вернулся к своей маленькой палатке, которую разбил там. Во время обеда и пары кружек пива он выслушал все сплетни и последние домашние новости, потом стоял в темноте и смотрел, как уезжают братья. В какой-то момент ему захотелось побросать в машину все свои пожитки и самому тоже отправиться домой. Но, напомнил Фред себе, он не тот человек, который легко бросает начатое дело, особенно сейчас, когда только что выиграны первые соревнования.
Но, черт побери, в том, чтобы заниматься этим в одиночку, мало радости, с грустью подумал Норман, забираясь в палатку и стараясь поудобнее устроиться в спальном мешке, который расстелил заранее. Сон, однако, к нему не шел. На стоянке было слишком спокойно, ночь слишком тиха. Более молодые ковбои, еще не научившиеся ценить хороший ночной сон во время соревнований, болтались где-то в городе в местных питейных заведениях и, вернее всего, вернутся шумной компанией где-то за полночь, мало заботясь о других обитателях кемперов, которых они перебудят. Но сейчас на стоянке было тихо, словно в могиле.
Чувствуя, как в ушах у него отдаются удары собственного сердца, он взбил подушку, все время бормоча ругательства, но это не помогало.
Через несколько секунд Норман уже вылез из палатки и удобно расположился в одном из шезлонгов, которые возил с собой в пикапе. Его лагерная стоянка имела почти домашний уют, включая деревянный ящик, на котором он готовил, и большой пень, служивший ему столом. Включив питающуюся от аккумулятора лампу, которую Фред, когда разбивал лагерь, пристроил на пне, он почти инстинктивным движением потянулся за куском дерева из ближайшей кучи дров, вытащил нож из переднего кармана джинсов и начал вырезать.
Нож был острым как бритва и блестел в свете фонаря, врезаясь в податливую древесину. Убаюканный повторяющимися движениями, Фред работал совершенно бездумно, чувствуя, как у него постепенно расслабляются напряженные мышцы шеи. И только полностью расслабившись, Фред догадался взглянуть на то, что у него получается.
И выругался.
Даже слепой догадался бы, что это Дора верхом на Ласточке, с развевающимися позади нее волосами, направляющая кобылу в поворот вокруг бочки, от которой их отделяло расстояние не толще волоса.
Казалось, целую вечность Норман не сводил взгляда со статуэтки, нахмурив брови. Он наблюдал ее в таком виде не меньше дюжины раз. Не в силах удержаться, Фред провел пальцем по грубой деревяшке и почти физически ощутил под рукой и мощь лошади, и хрупкость наездницы. Она такая маленькая, подумал он, очарованный, и такая чертовски упрямая…
Внезапно поняв, что творит, Фред швырнул статуэтку на кучу дров и, схватив полотенце, направился в комнаты отдыха автостоянки, чтобы принять холодный душ.
Вода, лившаяся ему на спину, была холодна как лед, но зато ему больше не казалось, что он перерос собственную кожу. Испытывая огромное облегчение, Фред находился на полпути к своей палатке, когда
