начинающего наездника! — пополнило этот список. Дьявольщина!
Погруженный в невеселые мысли, он не заметил женщины, шедшей ему наперерез, и столкнулся с ней с такой силой, что едва не сбил с ног. Бормоча проклятия, Фред едва успел подхватить ее. И только когда девушка взглянула ему в лицо расширенными от удивления глазами, он сообразил, что в его руках, не кто иная, как Дора Стивенс.
Прошла уже целая неделя с тех пор, как она чуть ли не в открытую сказала ему, чтобы он убрался с ее пути, и все это время Фред клялся себе, что полностью выбросил ее из головы. Он не был человеком, который подолгу грустно размышляет над любым отказом, да и Дора Стивенс не единственная женщина на скачках, о которой стоило бы мечтать. На каждой стоянке находились свои королевы родео, не говоря уже об обычных потаскушках, чьи медленные улыбки и призывные взгляды ясно указывали на их доступность. Если бы он захотел женщину, он мог бы выбрать любую.
Единственная проблема заключалась в том, что, с тех пор, как она так резко осадила его, Фред потерял всякий интерес к женщинам… Ни пофлиртовать, ни потанцевать, ни что-нибудь еще. И только сейчас он понял почему. Ни одна из них не казалась такой, чертовски интересной, как Дора Стивенс.
Его предстоящая скачка на Проказнице отодвинулась куда-то в сторону, он в восхищении смотрел на девушку, и по его лицу расплывалась медленная улыбка.
— Ага, кажется, это та самая леди, которая не танцует.
Плечи ее оказались зажатыми в его сильных руках, он стоял так близко к ней, что она явственно ощущала соблазнительный аромат его лосьона. Сердце у нее начало неистово биться.
Стараясь казаться спокойной, Дора отступила на шаг, заставив его отпустить ее.
— Похоже, вы не привыкли к отказам, мистер Норман, — холодно сказала она.
— О, это не было отказом, — невозмутимо ответил он. — У меня толстая кожа. Но я терпеть не могу, когда мне врут в глаза. А ты соврала, дорогая. Соврала, не моргнув глазом. Не хочешь сказать мне почему?
Чувствуя, что у нее начинают краснеть щеки, Дора заметалась в поисках ответа.
— Я не…
Она недоговорила. Фред резко наклонился к ее лицу, оказавшись с ней нос к носу.
— Смотри мне в глаза, дорогая, когда врешь. Так получится гораздо эффектней.
— Я… я… — Окончательно залившись краской, Дора с раздражением взглянула на него. — Хорошо, мистер Норман, вы выиграли. Я врала и приношу свои извинения. Вы это хотели услышать?
Удовлетворенный, он улыбнулся и выпрямился, приготовившись доставить себе еще больше удовольствия.
— Хотелось бы узнать, откуда тебе известно мое имя. Ты тут порасспрашивала кое-кого обо мне, не так ли?
Доре трудно было себе это представить, но краска на ее щеках стала еще ярче. Хотя, подумала девушка, что же здесь особенного? Да, она расспрашивала о нем. Просто потому, что ничего об этом парне не знала, а не оттого, что он ее заинтересовал. И то, что о нем удалось выяснить, ей не понравилось.
Фред Норман был младшим сыном богатых родителей из Калифорнии и участвовал в скачках просто из любви к искусству. Она не ставила ему в вину его деньги, ей не нравилось его отношение к делу. Дора, да и многие другие на родео, лезли из кожи вон, чтобы заработать призовые деньги, — на еду, вступительные взносы на соревнования и бензин, которого должно хватить, чтобы доехать до следующих скачек. Фреда же мало беспокоило — выиграет он или нет.
Вот и сейчас. Лошадь Нормана уже завели в паддок, через несколько десятков секунд его скачка. И если наездника не будет на спине мустанга, когда откроются ворота, то его снимут с соревнований и оштрафуют. А этот ковбой так расслаблен и беззаботен, будто его это совсем не касается.
Взглянув в сторону паддока, где суетилось несколько человек, помогая жокею, который должен был скакать перед Фредом, она повернулась к нему с лукавым видом.
— Не пора ли тебе приготовиться к скачке, ковбой?
Его глаза последовали за ее взглядом и сузились при виде развернувшейся вокруг паддока бурной деятельности. Выругавшись себе под нос, он сделал один шаг в сторону от нее, потом второй.
— За тобой танец, — поспешно сказал Норман. — Когда я смогу его получить? Как насчет сегодняшнего вечера?
Сладко улыбаясь, Дора проговорила:
— А как насчет какого-нибудь вечера году этак в две тысячи втором? Мне это подойдет. А как тебе?
— Да ладно, не надо быть такой злючкой. Я хороший парень, — с улыбкой заверил ее Фред. — Спроси любого. Они тебе скажут, что я так же безопасен, как блоха.
— Это совсем не аргумент в твою пользу. Блохи переносят бубонную чуму.
Он фыркнул и рассмеялся. Черт побери, ну почему не налететь на нее пятнадцатью минутами раньше? Тогда у него было бы время поговорить. В расстройстве Фред взглянул через плечо и увидел, что его друзья машут руками и кричат, чтобы он поторопился. Выругавшись еще раз, он бегом бросился к паддоку, крикнув напоследок Доре через плечо:
— Мы еще не все обсудили! Подожди меня! После того, как он взобрался на металлические трубы, ограждавшие паддок, у него уже не оставалось времени ни на какие другие мысли, кроме как о предстоящей скачке. Усевшись на лошадь, Фред потуже затянул подпругу и постарался поплотнее устроиться на спине Проказницы. Он чувствовал, что животное находится в состоянии крайнего нетерпения, хотя оно вроде бы спокойно ждало, пока откроются ворота. Лошадь была вполне послушной… пока. Но Норман, уже видевший ее на других родео, знал, что в ту же секунду, как только Проказница вырвется на арену, она станет совершенно непредсказуемой, попросту сумасшедшей.
— Черт побери, Фред, мы уж думали, что кобылу придется снимать со скачек. Ты уселся?
— Арена свободна, ковбой. Мы будем готовы, как только будешь готов ты.
— Ну, выезжай и скачи, Норман. Вперед!
Со всех сторон сыпались советы, но Фред их едва слышал. Потуже натянув на голову черную ковбойскую шляпу, он убедился, что его левая рука плотно держит рукоятку подпруги. Заняв нужную позицию, сжав коленями бока кобылы и еще не прикасаясь к животному шпорами, он глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Сердце его билось толчками, по жилам разлился поток адреналина, и Фред кивнул головой, подавая сигнал открыть ворота.
Время, казалось, остановилось, а потом было такое ощущение, что на него разом набросились все черти преисподней. Засов открылся с теперь уже знакомым лязгом, ворота распахнулись настежь, Проказница вырвалась из тесного паддока на свободу и тут же бросилась в бой. Уперевшись всеми четырьмя копытами в землю, она дугой выгибала спину, изгибалась и выворачивалась, с шумом выпускала из ноздрей воздух в попытках ослабить обхватывавшую ее туго затянутую подпругу.
Чувствуя себя марионеткой, которую дергают за веревочку, Норман пытался сосредоточиться на самой механике скачки. С первого момента, как Проказница выскочила на арену, он начал колоть ее шпорами, чтобы заставить двигаться, что было одним из непременных условий скачек на неоседланных лошадях, потом постарался заставить ее идти плавно, что принесло бы ему дополнительные очки у судей. Но Проказница не давала ему возможности справиться с этой задачей.
Норман мог бы поклясться, что животное прекрасно знало, что он собирается предпринять в следующий момент, и на каждом шагу стремилось разрушить его планы. Неожиданно она пошла вперед легким, слегка подпрыгивающим галопом, что позволяло ему гораздо легче удерживаться на ее спине. Но как только Фред начал приноравливаться к такому ритму, лошадь без предупреждения круто развернулась, и все, что ему оставалось делать, — как можно крепче вцепиться в нее и ждать, пока прозвучит звонок, оповещающий об окончании скачки. Потом, буквально за долю секунды до того, как он прозвенел, Проказница неожиданно развернулась в противоположном направлении. Не готовый к столь резкой перемене, Норман взлетел в воздух как раз в тот момент, когда раздался звонок.
Он сильно ударился о землю, но, по счастью, упал достаточно далеко от бьющих по воздуху лошадиных копыт. Замычав сквозь стиснутые зубы от потрясшего все его тело падения, он встал на ноги и отряхнулся, сердито глядя на кобылу, которая теперь, когда шпоры наездника больше не терзали ее и сам он слетел с ее спины, выглядела смирной, как ягненок. Триумфально задрав хвост, она рысью убежала с
