Дома я держу в основном дорогое вино, около 400 000–500 000 йен бутылка. Но это не значит, что у меня дома завалы потрясающе дорогого вина. Его ровно столько, чтобы, если я захочу устроить вечеринку, мои друзья, кто также любит вино, могли наслаждаться его отличным вкусом.
В одиночку я могу выпить бутылок двадцать. Если мы пьем с друзьями, на каждого из них придется бутылок десять. Итак, если нас будет десять человек, нам понадобится сотня бутылок. Цифра довольно пугающая.
Так как компания из десяти человек у меня дома — обычное дело, мне пришлось оборудовать винный погреб.
Кроме вина, я также держу kusu.[38] Это awamori.[39] Я стараюсь собрать как можно большую коллекцию его. Мне самому оно не нравится, но мои друзья любят его, так что я держу его специально для них. Мне нравится угощать им друзей, со словами: «Смотрите, что у меня для вас есть».
«Бар Гакта» — вот на что это похоже больше всего. Я спрашиваю: «Хотите попробовать это?», и когда они отвечают мне: «Это здорово!» — я действительно счастлив.
Насколько я помню, последний раз я по-настоящему напился на вечеринке в честь своего дня рождения.
Мне было неудобно перед всеми, но я так напился только из-за того, что иначе не мог избавиться от напряжения. Разумеется, я помню каждого, с кем встретился той ночью, с кем обменялся рукопожатием или поцеловался, но…
На самом деле это происходило спустя два дня после моего дня рождения. Это был последний день тура «Jougen no tsuki».[40] Выступление закончилось, и у меня словно гора с плеч свалилась.
Усталость и облегчение, новые планы и идеи, благодарность моим музыкантам и персоналу, признательность моим друзьям — все это переполняло меня, и я не мог себя контролировать. Никогда раньше я так не напивался.
Несмотря на то, что мы уже изрядно выпили на первой встрече, когда я позже пришел в клуб, там были Ли Хом[41] и Таро-тян.[42] Потом к нам присоединился Хайд,[43] мы начали пить. Я думал, что напьюсь до смерти, но при этом был абсолютно счастлив.
В день, когда состоялся последний концерт тура, все актеры, игравшие в Moon Child, вышли на сцену вместе. Хотя я запланировал это с самого начала тура, было очень трудно согласовать графики работы всех актеров. Много раз мне говорили: «Это невозможно». Но я продолжал настаивать: «Если ты решишь, что сможешь это сделать, то наверняка сделаешь!»
Я до последнего пытался преодолеть все препятствия, которые стояли на пути осуществления этой цели. Думаю, мой персонал действительно хорошо поработал. Уверенность в том, что мы сможем это сделать, придала им сил, и в результате у нас действительно все получилось. Я был счастлив.
Все, что было выпито в тот день, было особенно хорошо на вкус. Это был прекрасный день и меня просто переполняли чувства.
Глава 5.4. Ножи и игры на выживание
В детстве у меня было хобби ломать вещи.
Еще в детском саду я брал из родительской кладовки инструменты всякий раз, когда хотел что-нибудь разобрать. Телевизор, радио, магнитофон… Я хотел разобрать все электроприборы. Мотоциклы, машины… я пытался разобрать все, что можно. Я хотел знать, как они устроены.
После того, как я их разбирал, я собирал их обратно. Мне доставляло немало удовольствия убеждаться, что после этого все они нормально работали.
Когда у меня уже был достаточный опыт, я разбирал и собирал приборы снова и снова. Поэтому даже сейчас, когда у меня появляются новые запчасти и аксессуары к чему-либо, я проверяю и испытываю их. При этом, даже если все прекрасно работает, я стремлюсь выяснить, зачем нужна та или иная деталь. Мне нравится этим заниматься.
Единственным прибором, с которым у меня ничего не вышло, была Playstation. Моя первая приставка сломалась, и я купил другую. Потом и она сломалась. Тогда я купил третью. Однако у меня еще оставались запчасти от первых двух. Я спросил себя: «Не получится ли у меня что-нибудь с ними сделать?» Так что я разобрал и третью приставку, но все три оказались совершенно по-разному устроены. И тут меня осенило: «Так вот почему эти приставки так медленно работают!..»
Поэтому, думая, что все запчасти исправны, я соединил их вместе. Я намеревался сделать Super Playstation! Я перепробовал много разных комбинаций, но ничего не вышло. После этого я прекратил покупать приставки.
Когда мне было лет девять или десять, у меня было хобби писать компьютерные программы. Персональные компьютеры тогда только появились, и я написал программу на машинном языке. Помнится, у меня были компьютеры 6001 Mac II, 8001 Mac II, и затем 9801 FR.
Хотя я написал чертовски сложную программу, я не особо мог ей воспользоваться. Но, несмотря на то, что я не знал, зачем она мне нужна, я приложил к ее созданию все усилия. Дискет тогда еще не было. Так что все программы я сохранял на кассетах для обычного магнитофона, в сохраненном виде они становились просто набором звуков.
К тому же дико раздражало, что программа, на написание которой ушло три часа, в виде записи занимает 50–60 минут на магнитной ленте. Если бы в середине работы лента оказалась повреждена, мне пришлось бы начинать все заново. Когда такое происходит, раздается писк, а потом появляется надпись «ERROR!». Так часто бывало, и тогда я кричал: «Это не ошибка!»
Из-за этого у меня пропал весь интерес. Я писал программы, которые могли вычислять ответ по формулам, но без них я мог посчитать это быстрее. Я начал спрашивать себя: «Какой смысл мне писать эти программы?»
Так как это было тогда, когда возможности компьютера были ограничены, я думаю, мое хобби было преждевременным.
Когда мне было около двенадцати, еще не все «внутренности» были электронными. Например, у фортепиано. Я разобрал дома рояль, чтобы посмотреть, что у меня получится с ним сделать. Так как рояль был очень большим, чтобы не ошибиться при сборке, приходилось записывать, как что внутри расположено, и собрать получилось не с первого раза. У меня никак не получалось поставить на место клавиши и я понятия не имел, что теперь делать. Тогда я начал разбирать пианино в школе. Оказалось, что пианино разобрать гораздо легче, чем рояль.
Я разбирал пианино в классе после занятий, и меня часто заставали за этим учителя. «Что ты делаешь?» — спрашивали они, и я отвечал: «Я его чиню. Молоточек неисправен». Учителя на это обычно ничего не говорили, потому что знали, что я отличник по музыке, и не верили, что я могу их обмануть.
С тех пор я, конечно, научился не только разбирать вещи, но и собирать их заново.
Труднее всего собирать электронику, вроде Playstation. Я понимал значение надписи «В случае самостоятельного вскрытия корпуса, гарантия становится недействительной». Но я все равно ее разобрал. Это был единственный прибор, который я потом не сумел собрать.
Следующим моим увлечением стали ножи. Я их коллекционировал. Если бы кому-то вздумалось напасть на меня с ножом, у меня было бы, чем ему ответить.
Когда мне было шестнадцать, на меня напали. Я был ранен в ногу ножом, его лезвие было сантиметров двадцать длиной. Еще меня полоснули по лицу над глазом. С тех пор я, как Рэмбо, всегда имел при себе нож, когда шел на улицу.
Но я ненавижу использовать нож как аргумент в споре. Если при споре хвататься за нож, дело наверняка закончится поножовщиной. Это изначально отдает чем-то грязным. Поэтому мне всегда хочется сказать: «Не нужно вообще ввязываться в спор!»
Ты не справился с ситуацией, учинил разборки, а теперь еще и нож вытащил?
