Он достал бутылку, сделал несколько глотков.
– Она привила мне вкус к узким коротким юбкам и свитерам с большим вырезом. Мне нравятся женщины непохожие на нее, женщины, которые делают то, что я хочу. А когда женщина все выполнит, я в ответ тоже сделаю то, что хочет она.
Он покачивал головой из стороны в сторону, как пластмассовая собачка.
– Вы понимаете, что я имею в виду? Мне нравятся рабыни любви. Как в той песне Рода Стьюарта «Сегодня вечером я твоя». «Делай все, что хочешь, делай все, что хочешь», – так поется в песне. Нет никаких пределов. Жизнь кажется мне совсем другой после такой ночи.
Я молча на него посмотрела, мысленно представив себе такую ночь. Он сузил глаза.
– Я знаю, о чем вы думаете. Что я – просто мерзость какая-то. Может быть, вы и правы, но некоторые женщины так не думают. Они делают для меня то, что я прошу, и им это нравится.
– Видите ли вы какую-нибудь связь между тем, что вы потеряли и мать, и мачеху, и тем, что ищете женщину, которой могли бы управлять?
Он немного наклонил голову.
– Вы не поняли. Здесь взаимное управление друг другом… Сексуальная эйфория.
Зачем я решилась на преждевременную интерпретацию? Он еще не был готов исследовать свои бессознательные порывы, и мое подталкивание его к этому было глупой ошибкой. Я молча кивнула. Он был сердит.
– Знаете ли, я не законченный идиот. Я думаю обо всех этих вещах. Иногда я нарочно заставляю что-то делать мою теперешнюю подружку.
– Тогда вы чувствуете, что у вас есть силы, которые влияют на ваше сознание?
– Конечно.
Он быстро встал и подошел к окну. Помолчав некоторое время, он сказал:
– Я не знаю, что в этом хорошего. – Он слегка побарабанил пальцами по подоконнику. – Мне надо пойти в ванную, я вернусь через несколько минут.
Он прошел мимо меня, оставив дверь открытой. Я думала, что запахнет дорогим одеколоном, но до меня донесся только аромат мыла. Свежим этот запах можно было назвать только с большой натяжкой. Его не было десять минут, а когда он вернулся, сказал:
– Извините.
– Возможно, вас расстроило то, что мы обсуждали?
– А может, я за обедом съел плохой гамбургер? Я внимательно на него посмотрела. Конечно, он понимал, что между его чувствами и расстройством желудка была определенная связь. Лицо его покраснело, он сердился.
– Не относитесь ко мне свысока, – сказал он. – Я знаю, со мной что-то не в порядке, но просто никак не могу с этим справиться.
– Надеюсь, мы справимся вместе.
Он нахмурился и продолжал молчать, потом опять ушел в ванную. Когда он вернулся, я приступила к последнему этапу сеанса.
– Тот анекдот, который вы мне рассказали в начале сеанса, похож на ваши сновидения на прошлой неделе. Я думаю, вы ждете, что на наших сеансах ваша воля столкнется с моей, и вы не уверены, хотите ли вы пойти на риск. На прошлой неделе вы сказали, что я довольно умна. Сегодня у меня есть оружие, и я собираюсь силой заставить вас поступать по-моему. Может быть, вы обеспокоены тем, что я собираюсь использовать вас, а не вы меня.
Он презрительно покачал головой.
– Да это же просто шутка, Бога ради! Неужели вы будете все анализировать?
– Все, что вы здесь говорите, имеет значение, и моя работа заключается в том, чтобы найти смысл там, где вы его не видите. Я думаю, вам трудно представить себе, что мужчина и женщина сотрудничают, а не управляют или пользуются друг другом.
На моем столе тихо заработал автоответчик. Он посмотрел на него.
– Вы не собираетесь взять трубку? Может, что-то срочное.
– Нет. Пока мы сидим здесь друг перед другом, все мое внимание обращено к вам. Это ваше время.
– Какая заботливая мамочка!
– Возможно, вы хотите знать, отвечу ли я, если вы позвоните по срочному делу?
– У меня не бывает срочных дел. А когда мне что-то нужно, я знаю, что могу рассчитывать только на одного человека. Номер один.
– Вас много раз разочаровывали остальные?
– Можно сказать и так.
Я была обескуражена тем, что он не желал ничего объяснять. Все было глубоко запрятано и охранялось. В нем теперь не чувствовалось энергии, наоборот, после походов в ванную он упал духом и выглядел печальным.
– Ник, у вас в жизни были трудные моменты, и, чтобы выжить, вы соорудили стены внутри себя. А теперь вы сидите за своими стенами и очень одиноки.
На мгновение мне показалось, что он собирается заплакать, но я продолжала:
