– Нет. Слушай, Цигенбок, иди отсюда, а? И без тебя тошно.
– Ладно, не злись. Просто я не мог поверить, что это Лемке.
– А сейчас веришь?
– А что мне остается? Свинья!
– Можно сказать и так, ладно, проваливай.
– Ну, если я тебе не нужен…
– Мне никто не нужен, – рявкнул Руди и вдруг осекся, – разве что…
– Что? – хриплым голосом переспросил Цигенбок.
– Брат Готье Бутора предпочел собственный кинжал топору палача…
– Его предупредили, – тихо сказал граф фон Цигенгоф.
– Да, – подтвердил принц-регент, – у него нашелся друг, который его предупредил.
– Говорили, что Анри де Монлу сделал больше. Он избавил друга от греха самоубийства.
– Георг фон Лемке – твой друг? – Рудольф Ротбарт улыбался, и его улыбка живо напомнила Клаусу о вчерашних волках.
– Да. – Цигенбок торопливо поднялся и вдруг хлопнул себя по лбу. – Я наконец понял, что не так. Где твоя цепь?
– Потерялась. – Руди залпом допил вино. – Прошлой ночью много чего потерялось…
2 Почему волки не говорят? Неужели мало потерять душу, имя, лицо, нужно еще и лишить голоса. Эх, Людвиг, Людвиг… Что ты натворил и как нам теперь с этим жить?
Вздох, тяжелая лапа скребет пол, и снова взгляд – молящий, отчаянный. Рыжая морда в черной маске тычется в серебряную цепочку.
– Хочешь, чтоб я снял крест? Надел на тебя?
Волки скулят, как собаки, он никогда в жизни не сможет убивать волков. Людей сможет, а волков – нет. Но цепочка коротка, мастер делал ее для человека. Ничего, из цепи регента выйдет отличный ошейник.
– Давай голову!
Золотая вспышка, дикая резь в глазах и такой знакомый голос!
– Руди!
– Ты?! Никогда не думал, что стать человеком так просто.
– Просто, – подтверждает брат, – нет ничего проще смерти, когда-нибудь ты это поймешь.
– Не думаю. Дьявол, как же я рад тебя видеть! Мать сказала, что обратной дороги нет, и я почти поверил.
– Она не лгала, – бросил Людвиг, – волки Небельринга становятся людьми, проходя ворота Вольфзее, но для меня они закрыты.
– Им же хуже, – пожал плечами принц-регент. – Пойдем отсюда, под открытым небом легче дышится.
– Нет, – Людвиг Ротбарт обвел глазами лики святых, – я могу говорить с тобой только в церкви. Руди, ты знаешь, что боги хранят Миттельрайх, пока им правят потомки Вольфганга?
– Мать сказала, – кивнул Руди, – только сдается мне, что и луна внакладе не осталась.
– Теперь это неважно. – Людвиг опустился на резную скамью. – Если Ротбарты потеряют трон, Небельрингу конец, а с ним и щиту Миттельрайха. Это правда, Руди, хотя поверить в нее и трудно, я и сам не верил…
– Не верил или не знал?
– Перед коронацией я вписал в книгу Вольфганга свое имя. Разумеется, я прочел договор, но мало что понял. Конец династии – это всегда смуты, войны, разруха, чего удивляться, что предок пекся о продолжении рода? Я вспомнил о клятве, только встретив Милику. Мать была вне себя…
– Еще бы, ведь она нашла тебе невесту. Дьявол, сватать тебе высокую брюнетку?!
– Руди, избави тебя Господь узнать, что такое любовь.
– Лучше я сам себя избавлю, это надежней. Прости, я тебя перебил.
– Мать тоже узнала всю правду лишь в Вольфзее, хотя императрице, когда она носит сына, открывается многое. Женщины не знают, но чувствуют.
– Милика выносила Мики, и ей ничего не открылось… Людвиг, я уже ничего не понимаю.
– Это трудно понять…
Алая кровь на рубахе. Открылась рана?
