мертвенно-зеленым! Теперь было не до гордости, Матильда стремительно обернулась к Альберту, но брат исчез, рядом с принцессой стояла тоненькая черноволосая девушка с дерзким профилем. Она сама! Именно такой была Матильда Алатская, когда встретила Анэсти Ракана, встретила и осталась с ним, погубив, теперь она это понимала совершенно отчетливо, свою жизнь.
Юная Матильда ничего этого не знала, она шла вперед, не оглядываясь, и свеча в ее руке горела злым зеленым огнем. Вдовствующая принцесса окликнула девушку, но колокол глушил все звуки. Матильда хотела бросить ставшую страшной свечу, но пальцы не разжались, попытка покинуть процессию также оказалась безуспешной. Тело принцессы больше ей не повиновалось, Матильда могла лишь медленно идти вперед, туда, где виднелись огромные двустворчатые двери, украшенные изображением горящих свечей. Между тем, кто возглавлял процессию, и порталом оставалось десять шагов, восемь, пять, четыре… Двери начали медленно открываться, и глазам вдовы Анэсти Ракана предстала темнеющая, крытая колючками степь, на краю которой бушевало закатное пламя.
«
Шедший впереди кесарь Дриксена остановился и чихнул, возвращая Матильду на грешную землю. Принцесса с бешено колотящимся сердцем наблюдала, как распахнулись врата Храма Семи Свечей, новый Эсперадор шагнул на ярко освещенную площадь, и наряженные ангелочками дети стали устилать его путь бледными розами. Это был Агарис, это был свет, это была жизнь…
3
– Чужой бы побрал Эсперадора, нашел день избираться, – Матильда, опираясь на руку Альдо, выбралась из конных носилок, – сначала – Хогберд, потом эти…
О том, что ей привиделось, принцесса не вспоминала, не желала вспоминать! Просто она устала и хочет выпить, и вообще у нее день рождения.
– Зато все позади, – постарался найти в плохом хорошее внук. Он тоже был не в себе. Неужели Альдо тоже что-то померещилось? Может, такое случается со всеми, у кого загораются свечи? Она слишком много думала о прошлом, и оно ее настигло.
– Твою кавалерию! Через пару лет Юний помрет, – вдовица изо всех сил старалась быть беззаботной. – Все начнется сначала.
– Надеюсь, нас здесь уже не будет.
– Если ты станешь королем, тебе тем более придется тащиться на выборы Эсперадора, – строго сказала Матильда. – Ладно, ну его… День и вечер вышли мерзкими, надо их запить.
– Если твоя сука, пока нас не было, еще и вино вылакала, я… не знаю, что с ней сделаю! – расхохотался Альдо. Слишком громко расхохотался. Нет, положительно, с ним что-то не так, но не говорить же на ночь глядя о всяких ужасах.
– Дурак, – бабушка дернула внука за русую прядь, – как она выпьет, если бутылки закрыты?
– Закатные твари! Собака-то твоя, может, научилась открывать.
Вино, однако, оказалось в целости и сохранности, как и доставленный пирог, а обожравшаяся Мупа дрыхла на хозяйской кровати, положив голову на Матильдину ночную сорочку, и даже не соизволила поприветствовать хозяйку. Принцесса осуждающе покачала головой, но спихивать нахалку с постели не стала.
Внук и бабушка расположились прямо в спальне. Было тихо и тепло, волнующе пахло лилиями, золотистый свет гайифских свечей превращал вытканных на шпалерах коней в сказочные создания. Когда- то Альдо любил слушать про облачных коней, чьи копыта высекают молнии.
– Давай выпьем за Робера, – принцесса подняла кубок, – пусть вернется.
– За Робера, – Альдо с готовностью поднял стакан, – я по нему соскучился, и не только я, а… А что ты вдруг про него вспомнила?
– Сама не знаю, посмотрела на шпалеры и вспомнила. Зря мы беднягу к Адгемару отправили, дипломат из него никудышный.
– Да ничего с ним не станется. – Альдо ловко разрезал пирог. – Адгемар – скотина, но он на нашей стороне. Кстати, он хочет меня завтра видеть… А, Чужой с ним! Давай наконец выпьем за тебя. Я тебя люблю, и живи вечно!
Новый пирог был восхитительным, так же как и вино. Вечер незаметно перешел в ночь, заботы и страхи отступили, ушли в никуда, растворились в радостной усталости. Где-то звонил колокол, по стенам плясали тени, все сильней пахло лилиями. Мупа на кровати дрыгнула лапой и пискнула – ей наверняка снилась охота.
Последний кубок бабушка и внук выпили, как и положено Раканам, за будущую победу. Альдо почтительно поцеловал Матильде руку и ушел, обещав прислать камеристку. Матильда торопливо, пока не вошла Пакетта, подошла к кровати и пихнула Мупу.
– А ну слезай, сейчас злая Пака придет.
Мупа дернулась и визгливо тявкнула.
– Вставай, обжора! – Вдовица еще раз тряханула любимицу, но та осталась лежать.
– Мупа! Да что с тобой?!
Матильда трясла собаку, но с таким же успехом она могла трясти одеяло или подушку. Мупа была мягкой, теплой и неживой. Все было ясно, но принцесса для чего-то погнала Пакетту за лекарем. Прибежал одетый для улицы Альдо и остался. Свечи догорели, и пришлось их сменить, а вдовствующая принцесса так и сидела, положив руку на голову мертвой дайты.
Дура Пакетта наверняка сказала, что в помощи нуждается хозяйка, потому что худой лысый человек в лекарской мантии начал с того, что попытался схватить Матильду за запястье, та холодно отстранилась.
– Когда я заболею, я об этом скажу. Ей уже не помочь?
