святого Титуса, стерегшей подходы к городу со стороны Мунтского тракта, открывался прекрасный вид на достаточно-таки унылую коричневую болотистую равнину, перемежаемую чахлыми рощицами и озерами с рыжей водой, на которых гнездились полчища уток.
Прослуживший в Гверганде без малого двенадцать лет Сезар Мальвани знал в округе каждый камень, а в городе каждый дом. Так уж вышло, что красавец-командор, поставленный оборонять северные рубежи империи от Эланда, не забывал поглядывать и в сторону родного дома. Мальвани рассчитывал, что заговор против Базилека и Бернара увенчается успехом и на арцийский престол сядет сын Эллари, но в случае неудачи Гверганда с ее толстыми стенами и незамерзающим портом могла стать тем местом, где восставшие смогли бы зализать раны, отбиться от имперских войск и, чем Проклятый не шутит, вступить в союз с Эландом и Таяной. Неудивительно, что город был укреплен с учетом и этой возможности.
Гверганда была готова к бою, хотя со стороны могло показаться, что город спит или вымер. На стенах ни души, подъемный мост опущен, а южные ворота открыты настежь…
Всадники показались неожиданно – вылетели из-за чахлой осиновой рощицы, пронеслись мимо длинного озера, поросшего метельчатым тростником, и во весь опор полетели к городу. Впереди скакало десятка два воинов в черных доломанах. Их крапчатые дрыганты легко опережали гнедых ухоженных лошадей, наездники которых носили черно-желтые императорские цвета. Копыта простучали по настилу моста, и тот немедленно начал подниматься. Подлетевшая погоня резко осадила лошадей у широкой протоки, омывающей Южный форт, в которой, несмотря на начавшуюся войну, нагло орали лягушки. Слаженный мушкетный залп со стен, прозвучавший как единый выстрел, заставил имперцев резко повернуть назад, однако шестеро всадников и две лошади остались лежать у кромки воды.
– Неплохое начало, – улыбнулся командор Мальвани, наблюдавший всю сцену через окуляр. – Простенько и со вкусом.
– Вольно же им было гнаться за «Серебряными», – откликнулся Архипастырь, – известно же, что если таянские конники отступают, значит, затеяли какую-то каверзу.
– Ну уж и каверза, – махнул рукой Мальвани, – так, шутка. Как бы то ни было, они пришли, и их много.
– Рене говорит, девяносто тысяч. Уж не знаю, как он их считает, но я ему верю. Годой молодец, за пол-лета собрать целую армию и отправить на убой. Не у каждого получится.
– На убой? Ты так уверен в нашей победе? – Феликс казался несколько удивленным.
– Нет, в нашей победе я не уверен, – пояснил свою мысль Мальвани, – но поскольку сам узурпатор нас не почтил и если люди Арроя, или кто там у него ходит в разведчиках, правильно рассмотрели консигны, на нас прет Марциал Одуа с его южанами, баронские полки и пресловутые гоблины. То есть те, кого Годою явно не жаль.
– Кого кому не жаль? – переспросил Рене Аррой, появившись на башне вместе с раскрасневшимся Шандером Гардани в запыленном мундире рядового «Серебряного».
– Годою не жаль тех, кого он бросил против нас, – пояснил Мальвани и, окинув взглядом Гардани, с усмешкой добавил: – Вижу, милейший граф успел развлечься?
– Давно не сидел в седле, – чуть смущенно улыбнулся Шани, – а тут такая оказия. Мы сначала несколько ор любовались, как они обустраиваются, и только потом позволили себя заметить. В Арции так и не научились выращивать приличных лошадей.
– Экий ты привередливый, – хмыкнул Рене и сразу посерьезнел, – так какого ты мнения об их лагере?
– Устраиваются надолго. С видом на море, пресной водой, земляными валами. Так что если нам устроят образцово-показательный штурм с налета, не стоит им верить. Марциал понимает, что с ходу ему ни Гверганду не взять, ни через Адену не перебраться.
– Как ты думаешь, – Рене с Мальвани перешли на «ты» на другой день после знакомства, – что предпримет наш арцийский «друг»?
– Если б он был не то чтобы дураком, а обычным твердолобым воякой, то попытался бы взять южный форт, ворваться в торговый город, захватить мосты через главное русло и выскочить на эландское побережье. Это кажется очевидным, тем паче в Мунте не знали, что эту сторону я укреплял восемь лет.
– Но Марциал, как мне помнится, не дурак, – заметил Феликс.
– Не дурак. Поэтому он сделает то же самое. Только это будет отвлекающим маневром, а на деле подыщет местечко для переправы. Лично я постарался бы разузнать, что творится у излучины, думаю, наши «друзья» предпримут нечто в этом роде. О, глядите-ка!
Над блестящей полоской озерной воды и гнущимися тростниками что-то сверкнуло, потом еще и еще. Армия Марциала, не торопясь, но и не мешкая, выходила к городу.
– Около трети от всех пришедших, как я погляжу, – заметил Мальвани.
– Треть не треть, – откликнулся Рене, – но драться они будут всерьез. Марциалу нужно доказать, что они намерены ворваться в город именно здесь, а те, кто полезет на стены, наверняка думают, что ворвутся. Кстати, план при всей его тупости не так уж и плох… В конце концов, нет стен, на которые нельзя залезть. Гверганда хороша, но до Высокого Замка ей все же далеко, а пушек они притащили изрядно…
– Рене, друг мой, – Архипастырь положил руку на плечо эландца, – мы не сомневаемся, что твои сведения верны, но как ты их получаешь? Ты знал об армии Марциала все, когда она была в десяти диа от нас.
– Ваше Святейшество, – сверкнул голубыми глазами Рене, – в зависимости от того, кто победит в этой войне, мое знание будет объявлено либо чудом, либо зловредным колдовством. Главное, что мой, гм, прознатчик говорит правду и вовремя. Глядите-ка, как бегают, черти!
Арцийцы действительно старались вовсю, устанавливая пушки, подвозя порох и ядра для стрельбы. Работали они не таясь, находились в пределах досягаемости крепостных орудий, но Гверганда молчала. Первым здоровается тот, кто приходит.
– Ну кто там? – Луи подсыпал пороха на полку своего пистоля. – «Рогатые»?
