– Следить за дорогой. Мы не должны зарываться. Как только Годой навалится со всей силы – отойдем.
– Есть следить за дорогой, – офицер дал шпоры коню и исчез.
Аррой оглянулся – схватка догорала. Ошеломленные сначала появлением монстра, а потом его бегством, арцийцы не горели желанием умирать за новоявленного императора. Впрочем, здесь, где городская стена была всего выше и к тому же перед ней текла река, Годой поставил не лучших своих людей. Штурмовать город с этой стороны он не собирался, а на то, что осажденные окажутся столь наглыми, что нападут сами, он не рассчитывал. Рене усмехнулся – пусть не сегодня, но им не миновать генерального сражения, в котором все и решится. Магии, слава Великим Братьям, больше не будет, а в битве, даже если на одного северянина придется трое годоевцев, выиграть можно, тем паче гоблинской пехоты у мерзавца почти не осталось.
Пушки в крепости замолчали – стрелять пока было не в кого, люди Рене устроились поудобнее и в ожидании противника оживленно и весело переговаривались. Легкая победа, как известно, окрыляет. Пленные были разоружены и со смешками выставлены за пределы внешнего вала, возиться с ними было некогда, а потеряв оружие и продув стычку, горе-вояки наверняка предпочтут Михаю не попадаться и просто разбредутся куда глаза глядят.
Запел совершенно неуместный жаворонок, и герцог глянул на небо. Солнце даже еще не поднялось как следует, самый длинный день в году только начинался…
Залихватское громкое ржанье заставило Рене обернуться. Перед ним стоял Гиб собственной персоной, глаза коня горели изумрудами, он отплясывал какой-то варварский танец, видимо выражая радость по поводу встречи и готовность к дальнейшим подвигам. Люди Рене, без сомнения, заметили Водяного Коня, но адмирала это не заботило. После сегодняшнего чудища какая-то лошадь вряд ли сойдет за исчадие ада.
– Поднявший меч от меча и погибнет, – восседавший на шее огромного жеребца жаб горел нестерпимым золотом, – так будет с каждым, кто покусится…
– Погоди, Жан, – одернул приятеля Рене, – никто еще не погиб, нам еще драться и драться… Где Мальвани?
– В настоящее время он выдвигается на заранее обусловленные позиции, – охотно пояснил жаб, занимая свое привычное место на руке Арроя.
– Как? Разве он не ушел?
– Я внес в твой приказ коррективы, продиктованные развитием событий, – Жан-Флорентин гордился собой и не скрывал этого, – надо извлечь максимум выгоды из своего положения. Эльфы наладили неплохой контакт с местными Хозяевами и Хранителями, так что Мальвани с Архипастырем отошли в глубь леса, именуемого отчего-то Королевским, чтобы дождаться вечера. Мы посовещались и решили, что несколько часов, с учетом того, что эльфы откроют для них Лесной коридор, особой роли не сыграют.
– Вы поняли, что случилось?
– Да, мы почувствовали магическое напряжение и смогли реконструировать события, – воспоминание, видимо, было не из приятных, потому что Жан-Флорентин на мгновение посерел, – силы, использованной ройгианцами, хватило бы, чтобы сокрушить любой Барьер, но, к счастью, она была погашена. Как я понимаю, Эстель Оскора?
– Да, – кивнул Рене.
– Свершилось, – благоговейно произнес жаб, – твоя любовь спасла мир…
– О любви потом, – Рене был собран, как тигр перед прыжком, – что Мальвани?
– Как только мы поняли, что Ройгу отброшен, я, – жаб снова полыхнул червонным золотом, – отдал приказ действовать соответственно первоначальному плану и отбыл сообщить тебе об успехе выполненной миссии, – в тоне философа был явный намек, и Рене, сдерживая одновременно нетерпение и смех, осыпал своего вассала благодарностями и повернулся к коню.
– Гиб, – черный жеребец лихо ударил копытом, – во-первых, спасибо, а во-вторых, я должен попросить тебя об одной услуге.
Гиб стукнул копытом еще раз.
– Друг дорогой, отвези Эмзара и Клэра к эльфам. Знаю, что вы враги, но это очень нужно.
Конь фыркнул и пару раз хлестанул себя хвостом по бокам.
– Он согласен, – перевел жаб, – Гиб свободное создание, но он понимает, что свобода – это осознанная необходимость…
Михай Годой в окружении сигурантов и нескольких клириков неторопливо шел по лагерю, весело и небрежно отвечая на приветствия выстроенных в боевом порядке войск. Все в порядке. Рене получит свой бой. Не исключено, что проклятый эландец затеял всю эту катавасию у Речных ворот, чтобы отвлечь внимание от Малахитовых, где и стена пониже и послабее, и реки нет… Ну что ж, в таком случае он тем более был прав, послав за Канн десять тысяч. Пусть Рене решит, что его затея удалась, и увязнет в сражении за стенами крепости. Похоже, он вытащил наружу половину того, что имел. Отчаянно и не так уж глупо, но не с таким противником, как господарь Тарский. Возможно, он и проигрывает адмиралу в умении владеть шпагой, но никак не в стратегическом таланте.
– Ваше Величество, – арциец в запыленной одежде (видимо, только что соскочил с коня) вытянулся в струнку.
– Слушаю, – махнул рукой Годой.
– Мы не можем перейти реку. Переправа разрушена, а с крепости и из-за реки бьют пушки.
– Для моих солдат нет слова «не можем», – брови императора слегка сдвинулись. – Если кто-то думает, что, оставшись на этом берегу, сохранит себе жизнь, он ошибается. Так и передайте. Повторите.
– Если кто-то думает, что, оставшись на этом берегу, сохранит себе жизнь, он ошибается.
