– Слушай, Робер, хватит скулить! Что сможет твой Алва, когда против него встанет сама Кэртиана?!
Продолжать смысла не было, Альдо оседлал любимого конька, теперь не остановишь. Сюзерен верит в свою избранность и счастливую звезду, ему не мотали жилы «истинники», и он не имел дело с Вороном Рокэ. Закатные твари, он вообще ни разу не воевал! Эпинэ дождался, когда Альдо закончит строить планы по отъему у Эсперадора жезла Раканов, и делано засмеялся:
– У меня от всего этого голова кругом идет. Давай лучше пофехтуем, холодно…
Матильда подмахнула последнее письмо и с чувством выполненного долга отложила перо, но управляющий не уходил. Шея у бедняги побагровела, глаза лезли из орбит, того и гляди удар хватит! Бедняга! В Агарисе Матильда бы постаралась узнать, в чем дело, но в Сакаци слуги, если им что-то требовалось, просили сами. Матильде это нравилось.
– Сударыня, – пропыхтел Имре Бибок, – дозвольте спросить…
– Говори, Имре, – кивнула Матильда, но управляющий замолк.
Принцесса вздохнула, отщипнула кусок еще горячей лепешки и бросила возникшему из ниоткуда Клементу. Это был верный признак того, что хозяин встал и занялся всякими глупостями вроде махания несъедобными железяками или, того хуже, полез на башню, где нет и не может быть ничего заслуживающего внимания приличного крыса. Бибок все еще страдал, и вдовица решила прийти на помощь:
– Опять Балаж?
– Нет, – для верности управляющий затряс головой, как конь. – Балаж, он, конечно, еще тот кобелина, но как с Вицей спознался, так и притих. Снег пойдет, свадьбу играть будем.
Вот, значит, что… Окрутить первого юбочника в округе! И не только в округе. Что ж, два сапога пара! Матильда видела пару раз девушку ночью на дворе с Альдо, а утром внук спал на ходу. По обычаю, за кровавую рубашку платит гици! Принцесса улыбнулась.
– Приданое Вице я дам. Как положено…
– Премного благодарствуем, – в голосе Имре сквозило удовлетворение, но не подобострастие. – Вица – славная кобылка, а Балаж – всадник хоть куда, далеко поскачет. Только я не за тем вашу милость от дел отрываю. Золотая Ночь скоро, вы дозволите все, как в старину, обделать или нет?
Золотая Ночь… В Агарисе за такое сжечь не сожгли бы, а душу б вымотали. И Анэсти первый. За демонопочитание. Твою кавалерию, как хорошо, что она убралась из этого вертепа! «Не дозволите?» Да она первая через костер прыгнет, назло всей протухшей сволочи!
– Тюрэгвизэ [57] купить надо, – заявила Матильда. – Потом шутих еще… Бери что хочешь, но пусть так горит, чтоб Леворукий от зависти лопнул!
– То бишь дозволяете? – уточнил дотошный Бибок.
– Твою кавалерию! – Матильда хлопнула по столу ладонью, Клемент вздрогнул и то ли пискнул, то ли закашлялся. – Спрашивает еще! А ну руки в ноги и готовиться. Времени всего ничего, а у нас конь не валялся!
– Успеем! – завопил Имре и пулей вылетел из комнаты. Матильда слышала топот и удаляющиеся вопли: – Жужа, Жужа, где тебя носит? Ты тут мне голову морочишь, а у нас Золотая Ночка будет! Как при старом Ференце!.. Лучше!.. Барышня велели…
Барышня! Сколько лет прошло, а для Имре, Жужи, Яноша она все еще барышня. Одна из троицы, гонявшей кабанов в окрестных лесах. Была барышня да сплыла. Осталась бабушка. Матильда рывком пододвинула кувшин с вином и нахмурилась.
Золотая Ночь! И как только она забыла?! Этот паршивый Анэсти из нее всю кровь высосал, одна водица осталась. С касерой напополам. Тетка Шара, та горские праздники не жаловала. Еще бы, она ж с равнин, но вдовица не мешала обитателям Сакаци справлять Великие Ночи, из которых Матильда больше всего любила Золотую. Четвертый излом года, приход осени, последняя гроза, начало охоты, поцелуи у костра и не только поцелуи…
Давно было, но принцесса не забыла, как на башнях и по углам главного двора зажигали костры, в которые швыряли начиненные порохом кружки, скрипачи и дудари сходили с ума, на угольях поспевало мясо, рядом кипела подлива, и стояли бочки из замковых кладовых… В Золотую Ночь шестнадцатилетняя Тильда поцеловала семнадцатилетнего Ференца Лагаши. Первая поцеловала! Оба были немного пьяны… Эх, будь Ферек посмелей… Сопляк! Жеребенок недоделанный! Чтоб ему было затащить подружку на сеновал! И не было б ни Агариса, ни Анэсти с его приятелями. Впрочем, Адриана и шада – тоже, а вместо Эрнани у нее были бы другие дети… И, наверное, не один! Да чего гадать – как прожила, так прожила! Чем копаться в прошлом, лучше петь и плясать! Ну и пить, разумеется.
Жаль, приятели Альдо к празднику не успеют, ну да талигойцы о Золотой Ночке без понятия. Зато от хорошей охоты ни один мужчина не откажется. Если он, вестимо, не унылое чучело навроде покойного муженька. «Дорогая, я не нахожу удовольствия в убийстве животных…» Тьфу! То ли дело Дуглас Темплтон, Анатоль Саво, Рихард Борн, Удо Борн… Хорошо, что они приезжают. И ни одного хогберда!
Матильда тронула пальцем длинный розовый хвост, Клемент с укоризной оглянулся.
– Гулять будем, ваше крысейшество, – сообщила вдовица.
Крыс не ответил – он был занят. Надо бы его запирать получше. В Сакаци полно кошек, Клемент с его наивностью может плохо кончить. Кошек много, а вот собак мало. Одной своры для хорошей охоты не хватит.
Матильда Алати снова дернула за хвост мирно жующего Клемента, дескать, сколько можно жрать, и вопросила:
– Где гончаков возьмем? Поскребем по соседям? Или братца тряханем?
Альберт – скопидом, каких поискать, но если что фамильное у него и уцелело, то это вкус к осеннему лову. Хотя вряд ли герцог Алати собрался в Сакаци только для того, чтобы пожрать мяса да повидать блудную сестрицу. Наверняка продал или Альдо, или Робера, а то и обоих. Как пить дать приволочет невест! Твою кавалерию, превратить парней в племенных жеребцов! Хотя быть племенным жеребцом лучше, чем водовозным мерином… Ладно, Леворукий с ним, с братцем! Золотую Ночку отгуляем, разберемся и с собаками, и с невестами.
