– Виконт, я могу вас попросить об одолжении? – лицо Фомы стало сладким до горечи. – Позвольте мне ознакомиться с письмом. Моя благодарность не будет знать границ.
– Ваше величество, – поклонился Валме, – границ не знают только ветер и глупость. Позвольте, в свою очередь, предложить вам сделку. Я покажу вам одно письмо монсеньора, а вы поможете мне подделать другое.
– Виконт, – лицо Фомы изобразило живейшее возмущение, – что вы себе позволяете?!
– Всего лишь отдаю вам должное. Не может быть, чтоб у вас не нашлось человека, способного повторить чужой почерк.
– Он есть, – вмешалась Елена, – если отец не хочет, я сама его приведу. Это…
– Неважно, кто это, – мягко произнес Фома. – Что за письмо вам нужно?
– Отпуск из армии по болезни. Такой, чтоб казалось, что меня выгоняют почти с позором.
– Марсель, – глаза Елены округлились, – зачем?
– Затем, что я еду в Олларию, – выпалил Марсель. – Если Ворон там, я его догоню, если нет, разберусь, в чем дело. Я – щеголь и дурак, на меня никто и внимания не обратит. Если все плохо, то я сыт войной по горло и зол на маршала, как ызарг. Если плохо, но не совсем, я соскучился по Марианне… Ну а если все в порядке, я и впрямь приболел, но скоро поправлюсь и помчусь к своим боевым друзьям.
– Вы очень умный человек, – значительно произнес Фома, – очень. Я настоятельно вам советую, во- первых, как можно дольше сохранить нынешнюю репутацию и, во-вторых, всерьез задуматься о дипломатическом поприще. Я, со своей стороны, предупрежу маркиза Габайру. Он, как вам известно, дуайен Посольской палаты.
– Марсель, прошу вас, будьте осторожны, – Елена подбежала к виконту, поцеловала его в лоб и сама удивилась.
– Ваше высочество, – приосанился Валме, – что значит поездка домой в сравнении с абордажем? Я просто слегка развеюсь.
Виконт отнюдь не был уверен, что хочет ехать, но, закатные твари, Ворон был его другом, а Вейзель что-то плел про излом эпох и про то, что судьбе надоедают ее любимчики. Конечно, можно было и подождать. Хотя бы тех самых дурных известий, о которых писал Рокэ, но вдруг будет поздно? Марсель как- то не подумал, что там, где бессилен Алва, он точно ни на что не сгодится, просто он не мог спокойно сидеть в Урготелле и ждать у моря погоды. Виконт Валме решительно поднялся:
– Ваше величество, если у меня к полудню не будет отпуска, мне придется дезертировать.
– Он будет, – старый хитрец внимательно посмотрел на собеседника и неожиданно подмигнул. – А заодно у вас будет урготское подданство. Так, на всякий случай.
Глава 6
Оллария и окрестности
Сона решительно встала у мостика, всем своим видом выказывая, что с места не тронется. Кобылицу можно было понять: деревянное сооружение за полтора года изрядно обветшало, а несколько досок и вовсе выпали и уныло гнили в наполнявшей ров мутной, зеленоватой жиже. Ричарду отчего-то стало ужасно обидно. Когда-то он Лаик ненавидел, но здесь учились отец, дед, Эйвон, множество других достойных людей. Сгнивший мост и заколоченная караулка были оскорблением их памяти. Ричард сжал колени, посылая Сону вперед, но мориска захрапела и попятилась, выказывая достойный своего полубрата норов.
– Сударь, – подал голос сопровождавший юношу капрал из Барсины, – осмелюсь заметить, не нравится ей что-то, кобылке-то вашей.
– Ерунда, – как можно небрежнее бросил Дик, – морискам нравится злиться, не нужно потакать их капризам.
Капрал пожал плечами. Дурак, и чего вылез! Можно подумать, без него не ясно, что Соне не хочется в Лаик, ему и самому не хочется, но надо. Дернул же его Леворукий посоветовать его высочеству расположиться в «жеребячьем загоне». Принц согласился, и Дик с двумя дюжинами солдат поехал проверить, может ли поместье принять Альдо Ракана и его свиту, не отступать же из-за лошадиных капризов. Юноша примирительно потрепал храпящую Сону по шее, но та даже не соизволила оглянуться. Мало того, выходки мориски взбудоражили солдатских лошадей, которые тоже заупрямились. Этого еще не хватало!
Ричард спешился и попробовал настил ногой. Мост противно скрипнул, возле перил осклизлые доски поросли грязно-белым лишайником, от воды, несмотря на холод, несло какой-то тухлятиной. Каким бы вором и бестолочью ни был капитан Арамона, при нем подъезды к Лаик содержались в порядке, но теперь корабль Олларов тонет, а крысы бегут, им не до старой школы. Дикону стало противно, но он обещал сюзерену, а это вопрос чести. Молодой человек решительно перешел ров.
Ворота поместья были распахнуты, в отличие от моста они сияли новизной, но дорогу покрывал толстенный слой слежавшихся листьев, которые никто не удосужился убрать. Дикон отшвырнул ногой сломанную ветку и пошел назад. Солдаты молча сидели в седлах, спешившийся капрал хмуро бил ногой в запертую караулку. Так, для порядка. Ричард взял Сону под уздцы и решительно повел вперед. Кобылица то ли смирилась с неизбежным, то ли привыкла к доносящейся из рва вони, солдатские клячи тоже подчинились, и отряд герцога Окделла вступил в Лаик.
Вековые тополя по-прежнему подбрасывали вверх шары омелы и вороньи гнезда, равнодушно мерцал пруд, из зарослей ведьминых слез выглядывала олларианская каплица. Все как два года назад, даже странно! Теперь Ричард понимал, что имел в виду Дидерих в своем «Зачарованном замке». В большом мире происходит столько всего, а здесь время словно бы остановилось.
Дикон стоял на усыпанной бурыми листьями аллее, и ему казалось, что сейчас из-за поворота вылетят два жеребца – черный и белый, раздадутся громоподобный рык Йоганна Катершванца и рассудительный голос Норберта, язвительно засмеется Берто Салина, из каплицы, придерживая полы сутаны, появится отец Герман, а у щербатой лестницы разляжется важный кухонный кот.
– Сударь, какие будут распоряжения?
