– Нет. – Когда смотрят такими глазами, уговаривать бесполезно. – До гробницы Октавии я бы просто сбежал, а сейчас поздно под корягу лезть.
– Ты недоговариваешь. – Темплтон казался обиженным. У Дугласа всегда что на уме, то и на языке, или это было раньше?
– Недоговариваю. – Удо устало улыбнулся. – Все даже Эсперадору на морском берегу вслух не скажешь.
– Адриановы комментарии, – блеснула знаниями Матильда, – их только олларианцы признают.
– Я тоже признаю. – Щека Удо дернулась. – Я после Рихарда много чего признал.
– Ты собирался рассказать про Медузу. – Матильда сунула в руку Темплтону стакан. – И вообще, мы пьем или нет?
– Ваше здоровье, Ваше Высочество, – провозгласил Удо. – Будьте счастливы.
– Обязательно буду, – согласилась вдова. – Удо, можешь без оговорок. Ты заговорил с Альдо по- медузьи, потому что по-человечески он не понимает. Так?
– Он обалдел от короны, – тихо сказал Борн, – я решил вылить на него ведро воды, пока этого не сделали Савиньяки с фок Варзов. Все сложилось один к одному: моя должность, малые обеды, рассказы Дика… Самым трудным было оставить вне подозрений Придда.
– Вассал Дома Волн защищает сюзерена, – буркнул Темплтон, – ну и на кой? Случись что, Спрут тебе поможет, как его папенька Карлу и Эгмонту.
– Это его дело, – отмахнулся Суза-Муза, – я за других прятаться не намерен. Будь хоть какая-то возможность, Дикон обвинил бы Валентина. Окделлу могли поверить.
– Ну и кошки с ним, – скривился Дуглас, – нашел для кого стараться.
– Тебе Салиган нравится? – Удо одним глотком ополовинил стакан. – Нет? А он, между прочим, так же рассудил. Дескать, кошки со мной, зато сам вывернется.
– Сравнил, – не очень уверенно произнес Темплтон, – ты и этот ызарг.
– Спрячься я за Придда, стал бы ызаргом не хуже. – Борн поставил стакан на стол. – Но в уме этой твари не откажешь. Ловко он меня разгрыз.
– Салиган? – выдохнул Дуглас. – Откуда?
– Видел, как перед приемом я возле кагета прогуливался, вот и сложил два и два, а может, и заметил что-то. Картежники многое замечают.
– И решил свалить на Сузу-Музу Робера?
– Решил. – Удо взял графин и ловко разлил остатки. – И удачно, как видите. Взяли меня с поличным, оскорбление величества у меня на носу написано, получается слово изменника против слова вора. Кому верить? Альдо предпочел вора, тем паче у меня еще и яд нашли.
В приемной что-то грохнуло. Опрокинули стул?
– Прошу меня извинить. – Мевен с неподдельным участием смотрел на них с порога. – Господину Борну пора.
– Я понял, – кивнул Удо, поднимая стакан. – Прощайте, Ваше Высочество. Я ваш должник до смерти и дальше.
Она тоже не забудет. Не брата неизвестного ей Карла и сгинувшего в дурацкой схватке Рихарда, а усталого светлоглазого человека, что был рядом, а теперь уходит. Не в Закат и не в Рассвет, а в края, где алатской старухе не место.
– Мевен, – окликнул Дуглас, – четверо – хорошая примета. Выпьете с нами на дорогу?
– Охотно, – поклонился гимнет-капитан. – Но через десять минут мы должны быть на крыльце.
– Будете, – заверил Дуглас, отливая из своего стакана в чистый. – Подумаешь, коридор и пара лестниц.
– Твою кавалерию, – заорала Матильда, – осторожней, это последняя!
– Тогда, – предложил Мевен, – счастливой дороги, и пусть нас никогда не сведет во время боя.
– Напротив, – откликнулся Борн, – пусть сведет. И пусть мы друг друга узнаем. И поймем. Потому что, кроме нас самих, у нас ничего не осталось.
5
– Мы бы не советовали гимнет-капитану пить с государственным преступником. – Альдо, хоть и был вне себя, старался говорить спокойно. – И мы бы не советовали гимнет-капитану пить, когда он на службе.
– Гимнет-капитан пьет с хозяйкой дома Раканов. – Ее Высочество вышла вперед. – И по ее настоянию.
– Мы видим. – Сюзерен был холодней зимней воды. – Мевен, мы понимаем, у вас не было выбора. Поставьте стакан и отправляйтесь исполнять свои обязанности, у вас их достаточно.
– Поставь, – кивнула принцесса, – потом допьешь. Твоя тюрегвизе тебя дождется.
Для принцессы Удо оставался заигравшимся шутником, она не верила, что Борн хотел убить Робера. Дику в это тоже не верилось.
Мевен щелкнул каблуками и вышел. Ричард мог бедняге только посочувствовать: отказать Матильде было так же невозможно, как не отказать.
– Темплтон, – теперь Альдо смотрел только на Дугласа, – сейчас у тебя есть выбор, через пять минут
