Последней любовью Этьена была младшая сестра Никола, и, кажется, на сей раз это было серьезно. Рито, непонятно зачем, коснулся шелкового лоскута и побрел дальше. Антуана и Франсуа он узнал по доспехам, кузены Крэсси захватили на тот свет изрядный эскорт, а рядом с переломанным позвоночником лежал светловолосый мальчик, который предупредил о предательстве. Он был еще жив, и это было хуже всего. Юный рыцарь упал с коня, и по нему пронеслась чья-то лошадь. Рито встал на колени и снял с бедняги шлем.
Байланте неплохо разбираются в ранах. Паренек был обречен, ему оставалось несколько часов мучений, и – Проклятый! – он был в сознании. При виде Рафаэля в карих, теплых глазах сверкнула надежда, отдавшаяся в сердце мирийца еще одной болью. Рито ласково и безмятежно улыбнулся и со словами: «Все будет хорошо, все теперь будет хорошо» – с силой надавил бьющуюся на шее юноши жилу. Когда-то старый Лючо показал сыну герцога Энрике, как это делается. Байланте должен знать, как освободить товарища от ненужных мучений. Паренек дернулся и затих. Маркиз Гаэтано, сам не зная почему, поднял его на плечи и понес. Друзей он оставлял без могилы, но они были старше, а этот юноша, пришедший к ним для того, чтобы умереть… Он не мог его бросить здесь, одного.
Тащить закованное в броню тело было тяжело и неудобно, а мириец не обладал силой Одуэна или Штефана, но шел, старательно глядя под ноги. В этот миг Рафаэль Кэрна был прекрасной мишенью и легкой добычей, но судьба упрямо продолжала ему покровительствовать. Ювера он больше не искал, но нашел, причем совсем не там, где думал. Видно, чалый, потеряв всадника, отбежал в сторону. Брата Луи убили секирой. Страшный удар раскроил и шлем, и череп. Рито немного постоял над телом, но опускаться на колени и переворачивать не стал, боясь уронить свою ношу. Все было ясно и так. Рядом с виконтом валялся скомканный молочно-белый плащ. Циалианский рыцарь… Вряд ли он когда-нибудь узнает, кто именно убил Ювера, что ж, придется спрашивать со всех рыцарей Оленя. Убийцей может оказаться любой, и поэтому он не станет щадить никого.
Налетел ветер, пошевелил перья на шлеме мертвого воина в синем. Свой, но кто? Его Рафаэль не знал, а Эжена Трюэля так и не нашел, видно, битва разметала братьев. Мириец стиснул зубы и потащился дальше, обходя мертвых лошадей и переступая через человеческие тела. Несколько раз ему попадались раненые ифранцы и люди Рогге, но он больше на них не отвлекался. Он вообще ни на что не отвлекался, пока не увидел Штефана Игельберга, окруженного целым валом изрубленных тел. Хайнц, если он выжил, теперь барон, и ему больше не придется, открыв рот, внимать поучениям дядюшки. Бедный Хайнц, он так любил Штефана…
Рядом со своим капитаном, уткнувшись головой в его сапоги, лежал еще один дарниец. Рито вспомнил, как его звали: Флак. Йозеф Флак из Альтпверде. Какое-то время маркиз Гаэтано бессмысленно смотрел на убитых, затем бережно положил свою ношу рядом с Йозефом.
Стараясь укрыться за мертвой лошадью, Рито снял свои диковинные доспехи и надел дарнийские шлем, кирасу, поножи и плащ. Так легче путешествовать: Рафаэль Кэрна – слишком заметная фигура… При Штефане был его знаменитый кошель и подаренное Александром кольцо. Рафаэль взял и то и другое, чувствуя, как в груди, отодвигая тяжелую, холодную пустоту, поднимается запредельная ярость. Дарнийские наемники умерли, как рыцари. А те, кто носил рыцарские цепи, изменили, словно последние шлюхи. Нет, хуже! Онорина и ее товарки никогда бы не сделали то, что Рогге, но он свое получит. Что-то заставило Рито рывком обернуться. Никого… Солнце стояло еще высоко, заливая округу беспощадным светом; мириец огляделся, узнавая окрестности. Гразская пуща, лента дороги, глубокий, заросший кустами овраг, по дну которого бежит речушка, как же ее зовут? Неважно. Ему в любом случае туда. Там можно напиться и умыться, а затем низом добраться до деревеньки, в которой они с Луи были вечером. Там он украдет лошадь. Именно украдет, потому что крестьянам незачем видеть его мирийскую физиономию.
Кэрна вновь взвалил на плечи безымянного юношу и поволок к спасительному оврагу. Лючо смеялся, что молодой сигнор быстрее смерти. Может, и так, но смерть сегодня внакладе не осталась.
Вот и овраг. Осины в своем извечном ознобе, алые ожерелья рябин, звон ручья… Тихо и покойно. Склон был слишком крут для большинства людей, но не для байланте, выросшего в Рорских скалах. Рафаэль со своей невеселой ношей уверенно спустился вниз, и роскошная осенняя чаща приняла его в свои объятия.
Маркиз Гаэтано похоронил мальчишку, вырыв яму подаренным Сезаром у стен Кер-Септима атэвским кинжалом. Кер-Септим… Какими веселыми и удачливыми они тогда были. Они полезли в пасть Проклятому – и вернулись с победой. Не погиб никто, хотя то, что они учудили, было безумием. Тогда вернулись все, все… А сегодня из боя вышел он один… Вышел без единой царапины, чтоб тебя…
Рыть настоящую могилу не было ни сил, ни времени. Рафаэль ограничился неглубокой ямой среди рябин, немного подумал и вложил в мертвые руки ветку с алыми ягодами, поцеловал убитого в лоб и кое-как забросал глиной и ветвями. Сквозь алую листву пробился луч заходящего солнца. Проклятый, ну и руки у него! Прямо как у Творца, слепившего первого из людей, замешав землю на своей крови.
Кэрна добрел до текущей по дну оврага речушки, ополоснул руки и лицо, напился, глянул на залитый кровью сапог, не выдержал и, сорвав с одежду, кинулся в холодную, отдающую болотом воду. Если б можно было смыть еще и боль, и память! Мириец вышел на берег, прислушался и ничего не услышал. Если кто-то и побывал в овраге, он ничем не выказал своего присутствия. Одеваясь, Рафаэль пытался думать. Разум подсказывал одно, сердце – другое. Уцелевшим сторонникам короля Тагэре судьба оставила на выбор две дороги – на север, в Гвару, и на юг, в Оргонду. Он к тому же мог вернуться домой к отцу или попытаться разыскать вечного капитана. Но Рафаэль знал, что прислушается не к здравому смыслу, а к той звенящей струне, что вела его по жизни от боя к бою, от безумия к безумию. Он пойдет в Мунт и посмотрит, что можно сделать там. Вдруг дурак Артур жив и скрывается? Нет, на это он не способен, но его могли схватить и где-то запереть. И еще были дети и эта кошка Даро…
2895 год от В.И. Вечер 10-го дня месяца Собаки
АРЦИЯ. ГРАЗА
Оруженосцев почти не осталось, и рыцари сами помогали друг другу; многие были ранены, другие просто смертельно устали. Вечерело, звенел ручей, шелестели ветви. Давший им приют лес жил своей жизнью, белкам и зябликам не было дела ни до смерти Александра, ни до того, что юный Жан ре Гри, которого вытащил на себе Хайнц, умирал. Луи, прихрамывая совсем как Александр и ненавидя себя за это, подошел к мальчишке; тот смотрел на небо невидящими глазами и что-то шептал. Трюэль наклонился и услышал, что оруженосец зовет своего короля.
– Скоро они будут встречаться. – Дарниец, опустившись на колени рядом с юношей, пробовал его напоить, но вода текла по подбородку и шее, смешиваясь с кровью, оруженосец что-то еще прошептал и затих…
Луи промолчал. Было странно смотреть на длинного Хайнца сверху вниз, и арциец присел рядом. Проклятый, как же он устал.
– Вы есть раненный в голову, и новая перевязка необходима есть, – тусклым голосом сказал племянник Штефана Игельберга, – мы не имеем медикуса, но я готовый вам помогать.
