кому не больно. Не повод заползти под корягу и ждать, когда за тобой придут. И уж тем более не повод не быть собой! Мироздание — это еще не мир, а предсказание — не судьба! То, что пытается нами играть, может отправляться хоть в Закат! Мы принадлежим не ему. Мы сами из себя создаем смысл нашей жизни, как жемчужницы создают перламутр. Из боли, из раны, из занозы рождается неплохой жемчуг, сударыня, и он принадлежит нам, а не тому, что нас ранило.
— Утешавший не желавшего жить был мудр и добр, но что он знал о смерти любви?
— Он не был добр. — В полных серебра глазах доброты тоже нет. — Он был честен и хотел помочь. И еще ему не нравилось, когда человек уступает судьбе. Желаю вам доброго пути, баронесса. Надеюсь, ваше нынешнее путешествие окажется приятней предыдущего.
Обед затянулся, как затягивался всегда, когда дела позволяли регенту не только перекусить, но и поболтать с доверенным сотрапезником, а не доверенных Ноймаринен за свой стол не пускал, даже если это грозило осложнениями. Встречи, переговоры, подачки — пожалуйста, но из одной плошки со свиньями волк не ест. Так повелось с Манлия, и обычай этот оказался сильнее и эсператизма, и олларианства.
— Как молодой Придд? — Рудольф передвинул тарелку с остатками яблочного пирога и обстоятельно стряхнул с мундира крошки. — Не удивляешься собственному выбору?
— Радуюсь, что успел, — усмехнулся Жермон. — Еще пара дней, и Придда ухватил бы Райнштайнер. Вы представляете, что со временем получил бы Талиг?
— Примерно, — кивнул герцог. — В старшем сыне Вальтера от Гогенлоэ было куда меньше.
— Я графа Васспарда не знал. — Жермон с трудом припомнил слухи о сбежавшем в Торку теньенте, которого то ли конь понес под пули, то ли собственная глупость.
— Алва таскал его за собой, пока дураку не захотелось жить. Со временем из Юстиниана вышел бы толк. — Рудольф поморщился. Может, вспомнил о чем-то неприятном, а скорее всего, заболела спина.
— Я тоже намерен таскать Придда с собой. — Смотреть на пироги просто так Ариго не умел и, хоть и был сыт, откромсал себе немалый кусок. — Снег стал синим, господин регент. Мне пора к Хербсте.
— Не торопишься? — Регент потер поясницу и поднялся, начиная очередной поход от стены до стены. Послеобеденная беседа перерастала во что-то важное и едва ли приятное.
— Бруно мешкать не станет, — пожал плечами Жермон. В том, что скоро начнется, он не сомневался. — У него все готово, дело за весной. Дриксам нужно перейти Хербсте и закрепиться в приречных городках. Время поджимает, поджимают и сторонники Фридриха, деваться фельдмаршалу некуда.
— Не веришь, что кесарь уймется?
— С чего бы? — усмехнулся Ариго. — Кальдмеер с адъютантом уговорят?
— Не сейчас, но кое-что Готфрид запомнит, а дальше поглядим. Если Рамон с Вальдесом загонят «гусей» на берег, Лионель схватит за хвост Фридриха, а Эмиль — Дивина, кесарь задумается.
— Если фок Варзов к этому времени не окажется в шкуре адмирала цур зее, — уточнил Жермон. — Перейти Хербсте непросто, но я бы взялся.
Тяжелые шаги, сутулящиеся плечи, седой затылок… Рудольф все еще возьмет на рогатину кабана и согнет подкову, но как же он устал!
— Взялся бы, говоришь?
— За всем берегом не уследишь — не крепость, — подтвердил Ариго. — Рано или поздно что-то да проморгаем…
— Решил — поезжай, — невпопад откликнулся регент и снова потер поясницу, — все равно ведь не успокоишься.
— Не успокоюсь.
Рудольф, тот умел ждать, но Жермону перед войной в четырех стенах становилось тесно. Он не любил драться «вслепую», предпочитая лично представиться каждому пригорку. Эта привычка раз за разом спасала генералу жизнь, а однажды едва не отправила к праотцам. Сорвавшийся с гор камнепад чудом не похоронил проводящего рекогносцировку Ариго вместе с разъездом. Было это перед самым восстанием Окделла, и Жермон до сих пор не знал, кто столкнул первый камень — незадачливая косуля или человек.
— Вальдес с Джильди уезжают, — прервал молчание регент. — Надо проводить. Гоганни я отправляю с ними. В Хексберг выходцам хода нет.
— Думаете, Борн вернется?
— Вряд ли, но гоганские премудрости для меня — темный лес. — Рудольф явно думал о чем-то равно далеком и от рыженькой девушки, и от переправы. — Вальдес сводит малышку на гору, а там видно будет…
— Я генерал, а не торговец, — бестолково пошутил Ариго, — я в гоганах не понимаю.
— Тебе и не нужно, — усмехнулся регент и остановился. — Что думаешь обо мне и фок Варзов, генерал?
— Монсеньор? — поперхнулся пирогом Жермон. — Как это?..
— Вольфганг старше меня, а я еще регент, но уже не Первый маршал, — размеренно произнес Ноймаринен. — Старые кони хороши, но не когда нужно скакать галопом от заката до заката. Ты уверен, что мы справимся? Отвечай, ты уже все проглотил.
— Вы — регент, — пробормотал Ариго, — фок Варзов — маршал Запада… Он знает Бруно…
— А Бруно знает его, — с непонятой злостью бросил Рудольф. — Для топтания на месте оба подходят лучше не придумать, но за Бруно по-прежнему кесария, а что дышит в спину нам, я и думать боюсь. Нужно успеть перервать дриксам горло и обернуться — нет, не к Ракану… Он что, блоха на собаке. А вот собака — бешеная.
— Придд в этом лучше понимает, — признался Жермон, — я в нечисти дурак дураком.
— А я с тобой не про Надор с Роксли говорю. И не про выходцев! — прикрикнул герцог. — Нам нужно отделать Бруно не хуже, чем Рамон отделал Кальдмеера. Вольфганг на это способен? О том, что у Альмейды было двадцать кораблей форы и внезапность, знаю не хуже тебя. Как и о том, что, даже выскреби я все, что можно, фора все равно будет у Бруно.
— У нас здесь нет лучшего маршала, чем фок Варзов, — с отчаяньем произнес Жермон, — только вы.
— А ты? — Глаза регента стали еще жестче. — Ты, часом, не лучше? Кто про переправу заговорил?
— Этого мало… Я — сносный генерал. — Жермон поймал взгляд Рудольфа и махнул рукой. — Ладно, я — хороший генерал. Я могу держать перевалы, командовать авангардом, арьергардом, рейдом по чужим тылам, наконец, но я никогда не водил армии. Я не Алва и не Савиньяк.
— Алвы тут нет, — отрезал Рудольф, — а единственный из находящихся в моем распоряжении Савиньяков не одну шляпу съест, пока тебя догонит. Если догонит. Я никогда не спешил себя хоронить, а Вольфганга — тем более, но наше время уходит. Невозвратимо. Мы еще хороши, если за нами Талиг, но не для схватки с Дриксен один на один. Не знаю, видит ли это Бруно, я вижу.
— Отзовите Лионеля, — предложил Ариго, сам понимая, что несет чушь: на командующем Северной армией висело слишком много. Отозвав Савиньяка, Рудольф к осени получал большие неприятности в Бергмарк и, весьма вероятно, в самом Надоре. — Я бы мог поехать на каданскую границу.
— Ты бы еще в Варасту собрался, — скривился Рудольф. — Знай я, чем все обернется, я б тебя еще осенью в Надор определил. С приказом пусть не наступать, но обороняться на своей территории. На то, чтоб держать медведя за уши, тебя точно хватит, но в Олларии ты бы не справился.
— Да, — кивнул Жермон, — врать и вешать я не умею.
— В любом случае мы опоздали, — махнул рукой Ноймаринен. — Лионель, даже выдерни я его, прибудет не раньше, чем через пару-тройку месяцев, а принимать армию, что Северную, что Западную, в
