Жители Тонга признают, что такие обычаи и привычки к ним на остров завезли первые местные моряки, побывавшие на островах Фиджи.
С островов Тонга и Самоа некоторые из полинезийцев отправились на своих утлых судах на восток еще в 300 г. н. э. и впервые обосновались на Маркизских островах. Эта группа островов служила своеобразным трамплином, с которого начали заселяться и другие архипелаги. Остров Таити оказался среди них, а первые у берегов Гавайев каноэ появились около 600 г. н. э. Заселение Новой Зеландии жителями с Таити началось около 1000 г. н. э. Такую последовательность не следует забывать, описывая островной каннибализм.
Жители Маркизских островов, как и народности на Тонга и Самоа, выходцами с которых они оказались, тоже были жадными до человеческой плоти каннибалами. По сути дела, здесь не проходило ни одного сколько-нибудь значительного события без человеческих жертвоприношений. Зацепив жертву большим рыболовным крючком, сделанным из кости человека, за губу, ее волокли, как большую рыбину, к месту экзекуции. Торжественная церемония сопровождалась песнопениями и танцами. Поводами для чудовищного ритуала могла стать возникшая в деревне эпидемия или даже дурной сон, приснившийся вождю. Как и дайяки на Борнео, жители Маркизских островов организовывали «экспедиции за черепами», проводя такие операции открыто, но чаще всего тайно.
Если такой поход осуществлялся тайно, под покровом ночи, то жертвами обычно становились женщины и дети. На этих островах тоже существовал довольно широко распространенный ритуал самосожжения вдов — «сати» — после смерти вождя. Но кроме «сати» не меньшей популярностью пользовались и другие формы ритуального самоубийства, так как, по всеобщему поверью, самоубийцы попадали в особый рай, созданный только для знати, погибших на поле брани воинов и женщин, умерших при деторождении. Остальные были обречены на муки в темном подземном царстве Гавайки.
Каннибализм существовал с незапамятных времен на всех этих островах и, по-видимому, кое-где существует, правда, в иных формах, и по сей день.
Но на Самоа, вероятно, для оправдания столь позорной практики в прошлом вам обязательно расскажут легенду, главный герой которой — мифическое существо по имени Манилоа, почитаемое среди местных жителей из поколения в поколение. По сути дела, это мифический каннибал, обитавший обычно в глубоком овраге, через который местные жители и путешественники переезжали, направляясь из одной деревни в другую. У самого своего логова он сплел из лиан хитроумный мост-капкан, словно паук, и теперь поджидал нерасторопного путника. Как только тот, ничего не подозревая, доходил до середины моста, Манилоа выскакивал из своего убежища и принимался что было сил трясти лианы. Несчастный, совершив в воздухе кульбит, ничего не соображая, падал прямо на крыльцо дома людоеда. При этом, как рассказывают самоанцы, он так дико вопил, что водопады отскакивали от гор и деревья выворачивались с корнем.
Каннибал имел обыкновение пожирать свои жертвы целиком, у него не было времени на их расчленение. Тогда жители острова собрались вместе и стали думать, как им одолеть это чудовище. Однажды им удалось выследить, где находится его логово, и вот, проходя как бы невзначай по его лиановому мостику, они сверху бросились прямо на него. Он в это время спал без задних ног, наевшись человечины, и они смогли наконец убить его. Но, к сожалению, дух каннибала вошел в них и там остался навсегда. И теперь им, как и Манилоа, приходилось убивать людей, чтобы отведать человеческой плоти. Так объясняется эта мерзкая практика, существующая на острове и поныне.
Преподобный Джордж Браун обнаружил, однако, вариант этого мифа. Самоанцы рассказали ему, что однажды жил в Аполиме старый дьявол по имени Тупивайо. У него была привычка незаметно протягивать через дорогу возле своей пещеры плетеный линь, один конец которого он привязывал к своему большому пальцу на ноге. Почует он, что кто-то дернул за линь, проснется, если спал, и сразу поймет: ага, кто-то в его сети угодил. Он тут же выскакивал из пещеры, хватал зазевавшегося путешественника, убивал его и съедал всего целиком. Браун считает, что цель этой широко распространенной легенды — оправдать практику каннибализма на острове.
Д. Браун относит самоанцев к «высшей расе», и существуют вполне убедительные свидетельства, что это действительно так. Ему не удалось обнаружить никаких доказательств того, что самоанцы употребляли в пищу человеческое мясо только ради утоления голода, как это делали фиджийцы. С другой стороны, он до конца не выяснил, является ли каннибализм на острове частью ритуального обряда. Если это и так, то подобные случаи здесь весьма незначительны. По его словам, здесь ели человеческое мясо только во времена сильного голода, и Браун рассказывает об одном таком тяжелом для местных жителей периоде в конце XIX века, когда здесь убивали чужаков и съедали их, чтобы утолить муки голода.
Но остатки такой практики все еще бросаются иногда в глаза. Вот что говорит Д. Браун по этому поводу: «Когда группа жителей Самоа хотела вымолить прощение за совершенный поступок, то они обычно стояли, согнувшись в три погибели, перед домом оскорбленного их действиями вождя в ожидании помилования. В руках у каждого была небольшая связка хвороста, листья, камни и земля. Все это были предметы, свидетельствовавшие об их величайшем унижении: «Вот мы перед тобой, люди, совершившие ужасный грех. Возьми эти камни, хворост, листья и землю, вырой печь и убей нас. Зажарь нас и съешь, если будет на то твоя воля». В большинстве случаев оскорбленный вождь выходил из дома с красивой циновкой в руках, которую он отдавал просящим, чтобы «те прикрыли ею свой позор». Д. Браун добавляет, что если необходимы дальнейшие доказательства существования каннибализма на острове Самоа, то можно лишь указать на наличие в их языке специального слова, обозначающего эту позорную практику. Это слово — «файасо». Говорят, так звали одного знаменитого вождя, который прославился тем, что каждый день на протяжении всей своей взрослой жизни лакомился только самыми вкусными частями человеческого тела. Еще одно доказательство — распространенный обычай использовать в обиходной речи ругательства с названиями тех частей человеческого тела, которые хотят в первую очередь отдать на съедение. Иногда, добавляет он, самоанцы, чтобы выразить свое полное удовлетворение победой, вырезали у поверженного врага глаза и язык, которые хранили про запас завернутыми в лист хлебного дерева, служивший им обычно тарелкой.
А. П. Райс неоднократно утверждал, что каннибализм на Самоа никогда не достигал тех глубин человеческой разнузданности, как на островах Фиджи.
Здесь человеческую плоть потребляли в качестве мести. Однако даже сто пятьдесят лет назад каннибализм здесь ограничивался лишь мертвыми телами убитых в бою воинов, и редкие исключения допускались только во времена сильного голода. Но он признает, что, когда наступали тяжелые времена, вожди намеренно выходили на тропу войны, натравливая одно племя на другое, чтобы таким образом добыть необходимое количество «законной» пищи. Если кто-то тем не менее захватывал человека и убивал его, чтобы потом съесть, то навлекал тем самым на себя несмываемый позор. Местные племена всегда аккуратно предавали земле кости своих мертвецов, зарывая их в яме под полом своей хижины, так как если их украдут члены другого племени, то это накличет на всех такую беду, от которой не будет избавления.
На островах Тонга, хотя они и расположены ближе других к людоедским Фиджи, чем к умеренному в этом отношении острову Самоа, и, само собой, могли подпасть под их дурное влияние, почти нет никаких следов каннибализма. Капитан Джеймс Кук, который в ходе своего второго и самого продолжительного путешествия, начавшегося в 1772 году и закончившегося три года спустя открытием Меланезийских островов и Новой Каледонии, откровенно заявлял, что каннибализм практически не известен в этом регионе, хотя и отмечаются отдельные случаи людоедства во времена сильного голода. Он поэтому и дал этим островам другое название: Дружественные острова. Рассказывают, что когда после удачного набега группа воинов острова Тонга вернулась домой в деревню с пленниками, убила их и приготовила из них для себя еду, как это обычно делается в других племенах, то остальные члены их племени с достоинством отвернулись от их пиршества, наотрез отказываясь принять в ней участие.
Некоторые путешественники, однако, утверждают, что культ каннибализма начал здесь недавно возрождаться, особенно среди молодых воинов. Когда их стали допрашивать, они признались, что пошли на такое только под влиянием того, что так делали жители острова Фиджи. Они пытались всех убедить, что, поедая мясо врага, они тем самым приобретали все его мужские достоинства, и у них значительно прибавлялось сил для боя.
Если тонганцы и ели человеческое мясо, то прежде они его тщательно мыли и очищали в морской воде. Обычно из трупов удалялись все внутренности до того, как поставить их на огонь. Иногда тела
