Забытый геноцид (Чечня: 1990-2005)

захоронений – с 1991 по 1999 годы» [52]. Однако «будку гласности» вскоре прикрыли: формулировка «геноцид» прозвучал еще лишь в деле банды Рамзеса Гайчаева [53] (того самого, который по собственному выражению «просто убивал русских»). Участники группировки обвинялись в убийствах и грабежах исключительно русскоязычного населения станицы Червленной. Из приговора пункт «геноцид» исчез [54] .

Впрочем, вступление в республику федеральных сил геноцид не прекращает. В Грозном по официальным данным за один день (20 марта 2001) было убито 10 мирных жителей из них 8 русских и 2 чеченцев [55] – федеральные власти объявили о захвате группировки ответственной за эти деяния, однако через три дня аналогичное массовая расправа над русскими происходит вновь [56]. Представитель Президента по правам человека в Чечне В. Каламанов тогда официально заявил о геноциде русского населения, осуществляемом боевиками.

Возникает фактический запрет на упоминание этнической составляющей конфликта и преследований по языковому и этническому признаку, действующий до сих пор. Собственно, эта проблема практически забыта. Чеченский политик Амин Осмаев предполагает, что у федеральных органов власти имеется опасение быть обвиненными в шовинизме, если эта тема будет поднята [57] .

С этим феноменом автор столкнулся, когда пытался обратить внимание ряда современных политиков на проблему геноцида русских в Чечне. По их реакции можно было подумать, что я призываю их вступать в партизанский отряд.

Я представлял в тот момент абсолютно умеренную группу по защите прав русских и русскоязычных беженцев из Чечни. Наши пожелания – самые скромные: официально признать факт геноцида, дать пострадавшим статус беженцев, оказать хоть минимальную помощь нуждающимся.

В отличие от чеченского политика Амина Осмаева мы и не думаем предлагать ввести квоту, обязательное число русских, в руководстве республики. Однако проблема остается, война идет, страдают и эллин, и иудей, и в Чечне и за ее пределами.

A5 резюмирует в своем письме: «Я видел унижения русскоязычных в Чечне. Фашисты по сравнению с чеченцами просто милые люди. К сожалению, в России все национальности в почете, кроме русских. Именно отсюда все проблемы. Если так будет продолжаться, Россия просто развалится».

3

Мне приходилось беседовать со многими кавказскими убийцами ... ни малейшего раскаяния в совершённых ими преступлениях я в них заметить не мог. На расспросы о причинах убийства следовал с их стороны обыкновенно один ответ, одно оправдание себя: «у нас такой закон, такой адат, а у вас другой».

Э. Эриксон, доктор медицины, 1906.

Агрессия чеченцев против окрестных народов возникла не вчера: еще в XVII веке они предпринимали набеги на соседние страны, захватывая скот, имущество, пленников. Потто пишет: «чеченцы ... беспощадны, как тигры, кровь опьяняла их, омрачая рассудок. ... Такими они были по рассказам очевидцев во время резни в Ичкерийских лесах и такими являлись всегда, когда имели дело со слабыми, расстроенными командами или одиночными людьми» [58].

Набегам, как правило, «подвергались казачьи станицы и кахетинские села» [59]. Воинственность компенсировалась неорганизованностью, отсутствием единых начальников и правителей. Набег имел лидера лишь до своего завершения, т.е. крупной добычи и ее дележа, к этому моменту полномочия главаря истекали.

Чеченский писатель С. Якушев приводит такой фантасмагорический сценарий: навстречу атакующим чеченцам казаки выгоняют скотину. Те бросают все и принимаются ставить хозяйские метки, что позволяет казакам оправиться и отбить набег [60].

Другой дикий случай описывает Потто: после захвата селения Шары, его поджигают, а в свете пламени принимаются делить пленников. Дележ выливается в резню, и захватчики истребляют себя вместе со всем населением станицы [61].

Из изложенного можно сделать вывод, что существованию чеченского этноса сопутствует некий фактор, провоцирующий агрессию и вооруженную экспансию.

Но следует, прежде всего, отказаться от шовинистических иллюзий: чеченцы – представители одного с нами биологического вида, их побудительные мотивы зиждутся на тех же основах, что и наши. Иные утверждение – антинаучны, и здесь нечего более обсуждать.

Привязать обнаруженный феномен к территории равно нельзя. Его долгое время наблюдали в Казахстане, территории отделенной от Кавказа многими километрами, кардинально отличной от Чечни ландшафтом. Александр Солженицын сообщает о жизни чеченцев в этих краях:

«Этот народ был зэками по духу. … Они построили себе сакли – низкие, темные, жалкие, такие, что хоть пинком ноги их, кажется, разваливай. И такое же было их ссыльное хозяйство … без запаса, скопа, дальнего умысла. ... Больше они старались устроиться шоферами: ухаживать за мотором не унизительно, а в постоянном движении автомобиля своей джигитской страсти, в шоферских возможностях – своей страсти воровской. Впрочем, эту последнюю страсть они удовлетворяли непосредственно. Они принесли в мирный честный дремавший Казахстан понятие: 'украли', 'обчистили'. Они могли угнать скот, обворовать дом, а иногда отнять все силою» [62].

(Схожее описание дает B5, поживавший в те годы в Казахстане). Если верить Солженицыну эта характеристика всех представителей этноса, «всей нации целиком».

Концепция «агрессивной религии» опять-таки никуда не годится, хотя и существует такое представление об исламе, вызванное разгулом исламского терроризма в последние годы [63].

Вопреки этим домыслам, Коран вовсе не проповедует борьбу против христиан (хотя и допускает насилие против язычников). С точки зрения мусульман Тора и Евангелие – более ранние откровения Аллаха (Сура «Трапеза», аяты 44, 46) [64], в другой суре подчеркивается «Воистину, Мы являли посланников прежде тебя (Мухаммеда, основателя ислама, – М.К.); об одних тебе Мы рассказывали, о других же мы тебе не рассказывали» («Верующий», 78).

А «те, которые уверовали и которые исповедуют иудейство, и сабии, и христиане, - кто уверовал в Аллаха и последний день и творил благое, - нет страха над ними, и не будут они печальны» («Трапеза», 69). А спорить о догматических разногласиях следует «не иначе как наиблагообразнейше» («Паук», 46).

За время диктатуры Масхадова некоторую популярность завоевало движение ваххабитов, чьи адепты проповедуют борьбу против ортодоксального ислама и заодно христианства и иудаизма, однако в начале 1990-х об этом течении в республике и не слышали.

Геноцид так же необъясним в рамках борьбы политических концепций, ведь поддерживали его не только дудаевцы. Возьмем для примера Абдула Вацуева, редактора газеты «Голос Чеченской республики». Он не только активно способствовал сокрытию фактов геноцида до войны. Уже в 1995 году, после жесткого