Философия

преемственности и новизны.

Философы много спорили о том, всегда ли есть преемственность и новизна или же могут полностью отсутствовать либо преемственность, либо новизна. На полном отсутствии новизны настаивали еще элеаты (Парменид, Зенон), им представлялось в принципе парадоксальным возникновение нового. Нередко не признается и наличие преемственности. Например, согласно постпозитивисту Куну, новая теория несоизмерима со старой; то и дело политики стремятся построить общество, которое не имело бы ничего общего со своим предшественником. Строго говоря, пока нет данных, которые бы подтверждали тезисы абсолютной преемственности и абсолютной новизны. Между тем приверженность тезису абсолютной преемственности по понятным причинам может привести к дремучему консерватизму, соответственно абсолютизация новизны — прямой путь к экстремизму в политике и культуре.

До сих пор мы рассматривали отдельные акты развития: сочетаясь друг с другом, они образуют процесс развития, или, как часто выражаются, линии развития.

В гегелевской диалектике была попытка представить развитие как двойное отрицание. Имеется в виду, что сначала новое существенно отклоняется от старого, а затем вновь приближается к нему, воспроизводя его на ранее не существовавшей основе. Стебель произрастает из зерна, но на нем появляются новые зерна, да еще в большем количестве. В обществе то и дело сначала отходят от той или иной традиции, а потом вновь ее воспроизводят. Данные, в том числе науки, свидетельствуют: совсем необязательно развитие идет по Гегелю, т. е. по пути двойного отрицания, спиралеобразно. Отрицание отрицания характерно только для прогрессивной линии развития, и то при условии наличия цикличности. Но наряду с прогрессом есть регресс, а наряду с цикличностью есть и поступательность.

О категориях метафилософии. После получения определенного списка категорий метафилософии есть смысл поразмышлять над усвоенным. Мы двигались в поле выражений естественного языка и стремились прояснить их значения, так появились определения метафилософских категорий. Всякое определение задает границы описываемого явления, оно выражает упорядоченность рассматриваемого мира явлений. Существенная разница между выражениями естественного языка и языка философии состоит в том, что первый язык более хаотичен и неопределенен в силу своей исходной малой проясненности. Когда неопозитивисты и современные представители лингвистической философии настаивают на необходимости прояснения, анализа естественного языка, то они абсолютно правы. Язык философии вырастает из естественного языка, который в философском значении проанализирован недостаточно. Категории философии могут быть выражены в тексте или в речи.

Выше основное внимание уделялось значению метафилософских категорий, тому содержанию, знаками которого являются метафилософские категории. Например, мы рассматривали не слово 'сущность', не состояние сознания субъекта, рассуждающего о сущности, а сущность в мире всех реалий человека. Метафилософские категории выражают самое общее содержание мира человека. Часто они рассматриваются как понятия философии: имеется в виду, что им соответствуют мысли, а не чувства человека. С этим мнением нельзя согласиться. Строго говоря, категории метафилософии не позволяют провести различие между мыслью и чувством, поэтому нет оснований зачислять их по ведомству исключительно мыслей.

Здесь вполне уместен вопрос, который многократно рассматривался в истории философии: нельзя ли обойтись без метафилософских категорий. Выясняется, что нельзя. Почему? Потому что мир человека состоит из таких вещей, свойств, отношений, которые во многом равны, тождественны друг другу. Категории философии выражают эту общность отдельных составляющих мира человека. Категории метафилософии создают предпосылки для диалога людей между собой. Диалог среди прочего невозможен без постижения общности, а она дана в метафилософских категориях в ее самом основательном виде.

Отметим теперь специально, что из метафилософских категорий никоим образом невозможно вывести специфику мира человека, то, чем человек отличается от природы. Это означает, что в нашем дальнейшем философствовании есть известная свобода выбора. Можно рассмотреть сначала философию природы, а позднее философию человека. Гегель в своей энциклопедии философских наук поступил именно таким образом. Преимуществом такого философствования является возможность выразить вместе с особенностями мира историю его развития. Так, в диалектическом материализме обычно сначала рассматривают природу, а затем — как результат развития природы — человека и его последующую историю.

Правомерны и другие пути философствования. Можно к философии природы перейти после анализа философии человека. Этот путь философствования также имеет свои преимущества. Вопервых, достаточно очевидно, что нас, людей, в первую очередь интересует наша собственная судьба, а затем уже природа как таковая. Во-вторых, характеристика человека, анализ, например, его сознания позволяет понять, каким образом человек познает ту же природу, как он обнаруживает ее законы. Когда же философствуют сначала о природе, а затем о человеке, то пути познания природы достаточно долго остаются в тени философского анализа.

Наш выбор состоит в рассмотрении философии человека раньше философии природы. Для начала будет рассмотрена философия познания (гносеология), вопрос о том, как человек познает свой мир.

Глава 2.2 Философская антропология и гносеология

Философия о природе человека

Под философией человека, или философской антропологией, понимают учение о природе человека. Что есть человек?

Философы античности длительное время рассматривали человека как образ Космоса, как 'малый мир', микрокосм. Человеческое и природное, знания о которых были весьма фрагментарны, то и дело отождествлялись. Но вот уже платонизм делает существенный шаг вперед в понимании человека. Платонизм понимает человека как комбинацию души и тела. Душа принадлежит к бестелесному, к миру идей. Человек выступает носителем внеличного духа. Аристотель настаивает на единстве души и тела. Душа принадлежит телу. Итак, природа человека двойственна, она состоит из двух различных частей — души и тела.

В христианстве человек рассматривается как образ Бога. Душа есть дуновение самого Бога. Человек оценивается с позиций не разума, а сердца (сердце упоминается в Ветхом Завете 851 раз). Все готово для появления великой троицы — разума, сердца и воли, трех составляющих внутреннего мира человека. Но главное размежевание внутри христианства проходит не столько между телом и душой, сколько между 'плотским человеком' и 'духовным человеком'.

Философия Ренессанса рассматривает человека как автономное существо, как живую целостность. Единство души и тела — это преимущество человека перед другими созданиями. Человек есть чувствующее тело с характерными для него многочисленными эстетическими достоинствами.

В Новое время Декарт рассматривает мышление как единственное достоверное свидетельство человеческого существования. Специфика человека усматривается в разуме, в мышлении. Разум важнее сердца, он господствует над страстями. Человек — это разумное существо. Тело и душа не имеют ничего общего. Тело простирается, душа мыслит. Ясное содержание души — это сознание.

Для Канта человек тоже двойствен. Он принадлежит как миру природы, где властвует естественная необходимость, так и миру свободы. Специфика человека определяется его трансцендентальностью и нравственной свободой поведения.

В немецком романтизме конца XVIII — начала XIX в. (Гёте, Гердер) происходит в некотором роде возвращение к традициям Ренессанса. Сфера эмоционально-чувственного полностью уравнивается с мышлением и ставится выше его. Так, по Новалису, 'мышление — только сон чувства'.

Гердер и Гегель развивают идею историчности человека. Для Гегеля