– Нет, месье.
– Он нам ничем не поможет, – заметила Николя.
– Слово «Бьянери» вам что-нибудь говорит?
– Бьянери? – переспросил Эрнст так, словно хотел это слово попробовать на язык, и печально покачал головой.
– Ладно, – повторил Джордж, – но если вы найдете человека, способного ответить на эти вопросы, получите тысячу франков, а может быть, и больше.
На миг глаза Эрнста ярко вспыхнули, но тут же погасли, он снова с грустью покачал головой: «Увы, месье».
Провожая гостей, Фрагонар вышел на площадку, прикрыл дверь и поспешно прошептал Джорджу:
– Послушайте! Вы и впрямь готовы дать тысячу за ответы на вопросы? – Тут он с опаской указал себе за спину и пояснил: – Там прячется Доротея. Она пришла предупредить, что вы можете заявиться ко мне.
Джордж понимающе кивнул.
Эрнст, не повышая голоса, предложил:
– Встретимся здесь же. В восемь вечера сегодня. – И добавил обычным тоном: – Жаль, что ничем больше вам помочь не могу, месье. Оревуар… мадемуазель, месье.
Он закрыл дверь и щелкнул задвижкой.
Николя хотела было что-то сказать, но Джордж остановил ее, покачав головой. По лестнице они спустились бок о бок. Старика во дворе уже не было.
Эрнст подошел к окну, развернул кресло так, чтобы, сидя в нем, опять можно было видеть двор, и сел, по-прежнему положив ноги на порожек. Он посмотрел, как Джордж и Николя скрылись за поворотом к площади Терний и, подождав еще немного, не поворачивая головы, произнес:
– Они ушли.
Не полностью закрытая дверь у изножья кровати после его слов отворилась, и в комнату вошла Доротея Гюнтэм. На ней был коричневый костюм довольно строгого покроя, такого же цвета берет, в руке она держала большую сумку.
Эрнст сбросил ноги на пол, закурил и, поглядев на Доротею, сказал:
– У него хорошая память. Он запомнил мой адрес по удостоверению личности. А это доказывает, что он профессионал, верно?
– Может быть.
– Почему вы решили, что он придет сюда?
– Он был у меня. А такие, как он, не упускают из виду ничего.
– Как я сыграл свою роль?
– Отлично. Деньги вы отработали честно.
Доротея щелкнула замком сумки, вынула две банкноты и протянула Эрнсту. Он сунул их в карман, отвернулся к окну, снова положил ноги на порожек и лениво выпустил колечко сигаретного дыма.
Доротея стояла у Фрагонара за спиной, разглядывая из-за его плеча двор. В ветвях тюльпанового дерева шумно ссорились воробьи.
Несколько отрешенным, механическим голосом она повторила слова, только что сказанные о ней Фрагонаром:
– Значит, Доротея Гюнтэм живет одна. И никого у нее нет, даже любовника…
– Вы же просили, чтобы я вел себя естественно, правдоподобно, иначе Константайн мог бы заподозрить неладное и, скажем, обыскать мою квартиру.
– Вы действовали прекрасно. Я все слышала. Да, просто прекрасно…
– Как вы думаете, откуда он узнал о Бьянери?
– Понятия не имею.
Эрнст выпустил новое колечко.
– Он предлагал мне деньги. Тысячу, если я отвечу на несколько вопросов. – Фрагонар тихонько хихикнул. – Да, тысячу… Старик, что кормит курочек у меня во дворе, мечтает вернуться в деревню. А я постоянно мечтаю о деньгах, да все впустую.
Доротея снова щелкнула замочком сумки, закрыла ее. Сказала голосом еще более отрешенным, с ноткой самозабвенного восторга:
– У меня тоже есть мечты. И время от времени они сбываются. Но, по-моему, иногда лучше, чтобы мечта оставалась мечтой.
Эрнст покачал головой.
– Одними мечтами сыт не будешь.
– За тысячу вы бы и родную мать продали, верно, Эрнст? – угрюмо усмехнувшись, произнесла она.
Фрагонар рассмеялся:
– Возможно. Если бы нашелся покупатель. Ну а вы? За то, чтобы к вам благосклонно относился Барди,
