– И вы здесь счастливы?
– О, да. Очень.
Николя заколебалась. Голова все еще болела, да и вообще ей казалось, что ее просветление – лишь временное. Судьба гостьи тронула Николя, и ей не хотелось бы нечаянно ее обидеть.
– Я рада, что вы счастливы, – сказала она. – Но разве вы не скучаете по мужу?
Элзи тихо рассмеялась:
– О нет! Хотя он очень любезен. Изредка приходит меня навестить. Ведь эта лечебница принадлежит ему. Но я не скучаю. Видите ли, я ушла от него… перед самым началом моей болезни, этих дурацких затмений. Но, выздоровев, я, может быть, вернусь к нему, ведь он изменился.
– А что произошло между вами?
– О, много чего… но почти обо всем я забыла. Иногда ко мне приезжает и сын. Он хороший мальчик, но очень застенчивый, и я вижу – здесь ему всегда неловко, я стараюсь его не задерживать. Дети не любят старух, у которых ум за разум заходит.
– А где вы жили до того, как попасть сюда?
– Везде. Мы очень много путешествовали. Но в конце концов обосновались в Швейцарии, в доме на берегу озера. Вы любите копаться в саду? Я это обожаю. Там у нас был сад, однако дом стоял столь высоко в горах и зимы были такие холодные, что далеко не все растения приживались… – Она внезапно приложила руку ко лбу, ее взгляд стал неподвижным, словно Элзи пронзила боль.
– Что с вами? – забеспокоилась Николя. Глаза Элзи постепенно ожили.
– Ничего, ничего, – ответила она, – но от визитов я быстро утомляюсь. К тому же они немного пугают меня. Ведь все время приходится быть настороже.
Элзи поднялась, медленно обошла кровать. Потом повернулась, хмуро посмотрела на Николя.
– Почему вы назвали меня Пиннок?
– Я думала, это ваша девичья фамилия.
– О-о… неужели? Нет, нет… моя фамилия Барди. Мы с мужем взяли ее во время войны. А раньше… что это было за времечко! – Она громко рассмеялась, а потом прикрыла рот рукой. – Боже… я не должна шуметь! Фамилию мы переменили в Швейцарии. Там мы и жили. И мне удалось вырастить пушницы, у самого озера. А около виллы они не привились. Наверно, почва неподходящая. Мне, знаете ли, не хотелось покидать виллу Маргритли. Ведь мы прожили там всего месяц, и в саду надо было многое сделать.
– А где находится эта вилла – Маргритли, вы сказали?
– Да, Маргритли. Красивое название.
– И она стоит у озера?
– Да. Но мне пора. О, Господи… надеюсь, я заперла дверь своей комнаты.
– У какого озера?
– О, голубушка, я не помню. В Швейцарии столько озер, а дело было так давно… – Она остановилась на пороге и, вставляя ключ в замок, сказала: – Спите дальше. Я скоро приду к вам опять. Но только не завтра – завтра мне сделают укол сильнодействующего, а после него я крепко сплю…
Она приоткрыла дверь, выскользнула за порог и исчезла… Николя не успела даже ничего ей сказать на прощание. Откинувшись на подушку, она ощущала, как головная боль постепенно уходит, а мысли снова сковывает сон. Но перед тем как забыться, Николя с тревогой подумала: «Когда приходила Элзи, я была не в себе и забыла сделать или спросить что-то важное. Ведь надо было попросить, чтобы Элзи меня выпустила?.. И еще: озеро и вилла Маргритли… почему это так существенно?»
Джордж трудился над креплениями ковра весь день и к вечеру высвободил все шурупы и гвозди, расширил отверстия и вставил крепления на место. Всякому вошедшему в комнату показалось бы, что ковер по-прежнему крепко прибит к полу.
Когда Джорджу приносили еду, он внимательно наблюдал за Лоделем. Тот каждый раз переступал порог и становился на конец ковровой дорожки. Вместо дубинки он теперь носил с собой пистолет, и Джордж угрюмо узнал в нем тот самый «вальтер», который отобрал у него Рикардо Кадим. «Зачем это Лоделю? – размышлял Джордж. – Или он просто любит новые игрушки?»
Вторую ночь в лечебнице он проспал беспокойно. А два часа между утренним походом в туалет и завтраком показались ему вечностью. Мысленно Джордж свои будущие действия уже отрепетировал и решил: если Лодель на ковер не ступит, попытку придется отложить до обеда или ужина; словом, до тех пор, пока Лодель не окажется на ковре.
Исходное положение Джордж занял задолго до завтрака. Взял один из журналов и сел на постель поближе к концу ковровой дорожки. Полка оказалась слева, за изножьем постели. Джордж утвердился в мысли, что сперва надо обезвредить Лоделя, а уж потом заняться санитаром.
Наконец сдвинулась смотровая створка, Джордж встал, расположив ноги у самого края бронзовой пластинки.
Вошел санитар с подносом, а за ним Лодель, как всегда поигрывая пистолетом. Сделав несколько шагов, оглядел комнату и остановился. «Ну же, ты, гаденыш, – думал Джордж. – Пройди еще немного». Санитар пошел наискось от двери к обитой тюфяком полке. Поставил поднос. А Лодель все не ступал на ковер. Джордж уже решил, что дело сорвалось. Но тут санитар повернулся, направился к двери, и Лодель, пропуская его, шагнул вперед на ковровую дорожку.
В тот же миг Джордж бросил журнал, и тот шумно упал на пол. Услышав это, санитар оглянулся.
Лодель что-то раздраженно буркнул ему и кивнул на дверь, при этом он отвел взгляд от Джорджа, нагнувшегося якобы за журналом.
Джордж положил руки на журнал, вдруг резко выбросил их вперед, ухватился за бронзовую планку, она легко отошла от пола – и Джордж изо всех сил рванул ковер на себя.