городка Юститаль – увитые лозой домики, взбегавшие по крутым поросшим соснами склонам Найдергорна и Ротгорна.
Барди отвернулся от окна, выходившего к озеру.
В комнате на широкой кровати, зарывшись головой в подушку и разметав по ней светлые волосы, спала женщина. Барди оглядел ее, и на мгновение его лицо прояснилось. «Рикардо прав, – думал он в этот миг. – Она – моя единственная возлюбленная, ставшая теперь той, кто уже никогда меня не полюбит. В лечебнице Шамони держать ее больше невозможно, придется подыскать новое убежище. Здесь, к сожалению, ей тоже оставаться нельзя. Когда-то она сначала полюбила эту виллу, а потом люто ее возненавидела… и все из-за меня».
Барди протянул руку, тронул женщину за волосы, прислушался к ее тяжелому дыханию в одурманенном лекарствами сне. А потом резко отдернул ладонь, и лицо его сурово окаменело – он вспомнил об англичанине, доставляющем ему так много неприятностей.
Барди вышел из спальни, по широкой лестнице спустился в зал, огромные окна в дальнем конце которого тоже смотрели на озеро. Он отворил маленькую дверь в правой стене зала и оказался в продолговатой комнате с высоким потолком. Стены ее были обшиты светлыми сосновыми панелями, наличники дверей и окон украшены резьбой в виде плодовых гроздьев, птиц и зверей. Штукатурка между сосновыми перекрытиями потолка была расписана аллегорическими фигурами. В дальнем конце комнаты находился маленький балкончик с низкими резными перилами, на средних стойках которых красовались золоченые листья. В стене за ними в небольшом углублении стояла статуя мадонны с младенцем на руках. Перед ней горели три свечи.
Пол в комнате был выложен скромной плиткой цвета слоновой кости. Но устилали его роскошные ковры. Так, у камина лежал ширазский с красно-зеленым орнаментом, у подножья ведущей на балкон лестницы – сеннехский с цветочным узором в середине и ярко-красной окантовкой. Над мраморной полкой камина, в котором потрескивали сосновые шишки, висело овальное зеркало в золоченой раме, превращенной резцом Чиппендейла в хитросплетение ветвей и листьев. А с центральной балки свешивалась огромная люстра, состоящая из восьми увешанных хрустальными подвесками ободов. Она оканчивалась четырьмя ветвями резного стекла. На стене балкона красовался настоящий французский гобелен с бойцовыми петухами, а у входной двери были выставлены рыцарские доспехи. Единственное окно в комнате было напротив камина и выходило на озеро. Прямо под люстрой стоял длинный обеденный стол, а на нем – широкая ваза, полная роз цвета слоновой кости.
За столом сидел один Лодель.
Барди подошел к окну, оглядел пару лебедей, что, распустив крылья и по-змеиному выгнув шеи, кружились на водной глади. Наконец закурил сигару и повернулся к Л оделю.
– Об этой парочке англичан новостей нет?
– Никаких.
– Скоро появятся. У Конвея приметная машина – зеленая «Лянча». Да и переночевать он и мисс Мид где-то должны. Так что рано или поздно мы на их след выйдем. И уж тогда будем действовать наверняка. У вас все?
– Нет. – Лодель покачал головой. – Надо поговорить о Джане.
– Вы имеете в виду его отношение к Марии?
– Да. И еще вот это. Взгляните.
Лодель пустил через стол маленький металлический предмет, скользнувший по лакированному дереву с легким звоном.
Барди подхватил его. Это оказался автомобильный ключ на колечке.
– Где вы нашли его? – спросил Барди.
– В комнате Джана сегодня утром. Я обыскал ее, пока он купался в озере. Ключ лежал у него в брюках.
– Это старый ключ от «Мерседеса», – произнес Барди. – Тот самый, который, по словам Джана, англичанин у него отнял.
– Да. Значит, Джан солгал.
– И даже ключ не выбросил, идиот.
– Возможно, он заключил с англичанином какую-то сделку. Ведь ему позарез нужны деньги – и Мария. Наказать его?
Барди покачал головой.
– Еще не время.
Его взгляд был холодным, отрешенным – Барди напряженно размышлял. Слабостью Джана было замешанное на похоти непреодолимое стремление к довольству. А справиться с ним или обернуть его себе на пользу у Джана не хватало ума. Барди редко ошибался в тех, кого брал на службу. И сердцем он был против Джана с самого начала, но взял, чтобы порадовать его отца – Андреа Паллоти. Впрочем, как говорится, не делай добра – не будет зла. И все же… в старые времена, будучи слугой у Аболера, Паллоти здорово помог Барди. Аболер знал толк лишь в деньгах. Ведь даже Андреа удалось обмануть его и разыскать тайник, где хранились его личные бумаги, тайник, которым он так гордился.
– Джан еще поддерживает связь с отцом? – спросил Барди.
– Да…
– Андреа по-прежнему работает в Берне?
– В отеле «Швайцергоф».
– Я позвоню ему. А насчет Джана считайте, мы договорились. Но расправиться с ним мы еще успеем. Так что пока потерпите. И глаз с него не спускайте. Держите здесь, чтобы, если ему понадобится звонить, он это делал только отсюда. А с телефоном вы, надеюсь, знаете, как быть?
