Панда просигналила мне зубами и глазами и сказала:
— Ты так и не дал мне шанса. Я готова была доверить тебе все, что у меня есть. Не забывай, любимый, что когда она выбросит тебя обратно в пруд, ты всегда можешь приплыть к маме. Гав! Гав! — Она лягнула ногой, выписала пируэт и сунула мне толстый конверт.
— Американские доллары, — сказал Наджиб. — Все, что вам нужно сейчас, — уйти от руки закона.
Я покачал головой и сказал:
— Можно слегка вывернуть ее на какое-то время, но уйти от нее невозможно.
Мы отъехали, направляясь в Бонневиль, а затем в Межев.
Долгое время она молчала.
Наконец я сказал:
— Где ты хочешь остановиться, чтобы сделать покупки?
— Где угодно. Вы продали им сверток?
— Нет, это был прямой обмен на тебя. Я не просил денег. Но когда их предложили, я подумал, что заработал небольшие премиальные.
Я продолжил и рассказал ей обо всем, что произошло с момента нашей последней встречи. Прежде чем я закончил, ее рука уже лежала на моей, а когда я закончил, она спросила:
— Но что теперь будет у тебя с Интерполом?
— Не знаю и это меня не волнует, — сказал я. Я не собираюсь думать об этом. Что ты думаешь приготовить на ужин?
На ужин у нас был жареный цыпленок с прованскими маслинами. Пока она готовила его, я принял душ, переоделся и выложил свою шикарную пижаму. Затем я спустился вниз, сел, налил себе выпить и поднимался всякий раз, когда она кричала с кухни, что ее бокал пуст. Когда я принес ей третью порцию, ее рука обвила мою шею, а ее губы нашли мои.
— Я — очень робкая девушка, — сказала она. — Мне всегда нужно время.
— Тогда не торопи события.
Цыпленок был замечательным.
Когда она исчезла на кухне, чтобы приготовить второе блюдо, зазвонил телефон.
Это был Аристид.
— Я подумал, что найду тебя там, — сказал он. — Ты не один?
— Она только что накормила меня жареным цыпленком с прованскими маслинами.
— Она подала цыпленка на горячем соусе или полила им птицу? — спросил он.
— На.
— Береги ее как сокровище.
— На протяжении всего отпущенного мне времени я этим и займусь.
— Ах да, об этом-то я и хочу поговорить. У тебя, конечно, были большие неприятности с О'Даудой?
— Конечно.
— Комната вся сгорела, включая множество ценных картин. Однако осталось достаточно, чтобы установить косвенный состав убийства. Мои люди очень довольны этим.
— Я рад за них.
— Хотя, они были разочарованы по поводу свертка.
— Естественно.
— Пока я не объяснил, что ты действительно предпринял героическую попытку достать его для нас и что это не твоя вина, что он сгорел. От твоего имени — и ты поймешь, что ни для кого другого я бы не сделал этого, и даже не было особо веской причины, почему я сделал это для тебя, кроме того, конечно, что я тебя люблю, и как бы нелогично это не казалось, я вынужден это признать, так как это мое искреннее чувство — и ты отнесешься ко мне снисходительно в...
— Я отнесусь к тебе снисходительно, Аристид, только я несколько потерялся в твоей фразе.
— В итоге, я убедил их отказаться от радикальных мер. Ты пытался достать для нас сверток, но тебе не удалось. Наказуемо неподчинение, а не неудача. Поэтому сейчас ты должен быть счастлив, да?
— Очень.
— Отлично. Но ты не должен уйти невредимым.
— Да?
— Нам сообщили из банка Наджиба, что он снял сегодня крупную сумму в американских долларах, и я полагаю, что они у тебя?
— Ты говоришь как лицо официальное или частное?
— И то, и другое. У Интерпола есть благотворительный фонд, с помощью которого делается много хорошего. Очень часто туда приходят анонимные поступления. Можем мы ожидать очередное в ближайшее время?
— Я пришлю вам деньги.
— Я восхищен. К деньгам следует всегда относиться серьезно и, говоря о деньгах, я бы посоветовал тебе, если ты сможешь на это решиться, жениться на этой мисс Джулии. Она, без сомнения, унаследует приличное состояние от О'Дауды. У нее будешь ты, у тебя — она и деньги, а у меня никогда больше не будет неприятностей с тобой. Мы все будем счастливы.
— Кроме мисс Джулии, — сказал я, — если я буду разговаривать с тобой, после того как она принесет омлет-суфле с ликером, который она сейчас готовит.
Он глубоко вздохнул и сказал:
— В деревушке Инксент на севере Франции есть гостиница, где его делают просто прекрасно. Если она не принесет его к столу пенящимся и готовым перелиться через край, не женись на ней.
Он был доставлен на стол в том виде, в каком, как Аристид сказал, он и должен был быть, наполняя комнату ароматом свежих яиц, кипящего масла и теплым, сердечным запахом ликера.
В последующие две недели я много раз думал, что я женюсь на ней, но были дни, когда я не был в этом уверен, а в конце я согласился с Мередитом, что “любовь со временем проходит, умение готовить — никогда”. Но кто хочет провести всю свою жизнь только за едой?
Поэтому я достал из-под линолеума свои четыре тысячи долларов и вернулся на большую дорожку, размышляя, сколько понадобится времени, чтобы востребовать причитающиеся мне по контракту деньги с людей О'Дауды, и надеясь, что поблизости нет Панды. Но была Уилкинз, от которой я не получил ни улыбки, ни теплого слова, пока, придя в один прекрасный день в контору, она не обнаружила на своем столе электрическую печатную машинку.
Она вся просияла, но почти тут же нахмурилась.
— Зачем вы купили немецкую машинку? Британцы делают не менее хорошие. Нет, я лично ничего не имею против немцев, но нужно же поддерживать...
Я закрыл дверь в свой кабинет. Выиграть невозможно.
