“Моя дочь сегодня отправляется в Хольгерстед”, ответил Ульф. “Она войдет в дом Ведигара, Первого Топора этой деревни. В полнолуние они поженятся. Это великая честь для нашего дома”, добавил он, сурово взглянув на дочь.
Лириэль не нужно было спрашивать мнение Дагмар о выпавшей на ее долю чести. Дроу поразило, что никого, похоже, не интересует явное расстройство молодой женщины. Она не была уверена, стоит ли ей чувствовать жалость к девушке, — которую явно выдавали замуж против ее воли — или ей стоит попытаться вбить хоть немного здравого смысла в бесхребетную дуру.
Впрочем, ни на то, ни на другое не было времени. Прервав свой завтрак, Лириэль проследила за тем, как два рослых тралла тащат сундук наружу, и устраивают его на повозку, запряженную двумя волами. Несколько бочонков и ящиков уже были погружены, и надежно привязаны к месту.
Санджа скрестила руки на груди, осматривая тяжело загруженную повозку критическим взглядом. “Ну, Дагмар, остались только бочонки с маслом и мукой, как положено по традиции. Их ты можешь взять со склада Хрольфа, прежде чем мы отправимся. Даже Первый Топор не посмеет возмущаться приданным моей дочери”, сказала она с глубоким удовлетворением.
Лириэль уставилась на нее с потрясением и яростью. Женщине полагается
Прежде, чем Лириэль успела высказать свое мнение, Санджа сняла несколько золотых браслетов, украшавших ее пухлые руки, и отдала их дочери, одновременно обрушив на нее поток материнских наставлений касавшихся обязанностей жены. Речь была откровенной, и достаточно детальной, чтобы поразить даже ко всему привычную дроу. Дагмар обратилась в бегство как только это позволила вежливость, при этом единственным цветом на ее мертвенно-белом лице остались пятна смущения на щеках.
“Я пойду с тобой к складу”, неожиданно сказала Лириэль.
Молодая северянка только кивнула, явно желая быстрее убраться подальше. Она взяла веревку и повела волов по дороге к складам. Лириэль зашагала рядом, и так, молча, они прошли мимо небольших строений, где содержались утки и кролики, подспорье к столу семьи.
Дагмар помедлила у границы двора, долгим взглядом окинув огород при кухне. Заботиться о нем, как узнала Лириэль, было одной из обязанностей Дагмар. Садоводство и рыбалка, девушка была служанкой не в меньшей степени, чем любой рожденный рабом тралл, работавший в доме. И такова жизнь единственной дочери важного и относительно богатого человека! Дроу помимо собственной воли не могла не задуматься, какое рабство ожидает Дагмар в доме другой женщины.
Два больших деревянных контейнера стояли у дороги, полные песка и соленой воды. Лириэль заметила в одном моллюска, — похоже, многие в деревне держали под рукой запас съедобных моллюсков и водорослей. Она походя выудила из воды кусочек водоросли — туго скрученную почку — и грызя ее задумалась, как облегчить положение Дагмар. Один взгляд на напряженное лицо девушки, однако, заставил ее забыть о дипломатичности.
“Ты не обязана соглашаться на это”, прямо объявила Лириэль. “Сражайся, если хочешь избежать такой участи. Я помогу. Я не позволю так обращаться с женщиной!”
Но молодая северянка покачала головой. “Я обязана” сказала она отстраненным тоном, отбрасывая через плечо светло-желтую косу. “Первому Топору нужен наследник-
“Ты слышала, как Хрольф говорил об Игрейн”, продолжила Дагмар тихо. “Она была моей близняшкой, и пропала прошлой весной в неожиданном шторме. В ночь, когда родились мы обе, старуха, читавшая знамения сказала, что Игрейн вернет магию сильных обликом на Руатим, и поможет возродить древнюю славу, почти забытую ныне. А какой еще путь для славы есть у женщины севера, кроме мужчины, за которого она выйдет, и детей, которых она выносит? Игрейн была невестой последнего молодого
Лириэль в отвращении взмахнула руками. Если Дагмар вбила себе в голову подобное, ей уже не поможешь!
“Но кое-что ты можешь для меня сделать”, прошептала девушка. “Я хочу отправиться в Хольгерстед тихо, и одна. Оставь меня, и подожди немного, прежде чем возвращаться в дом моего отца, чтобы они не узнали о моем уходе. Иначе они отправятся со мной, и вручат меня Ведигару — который тоже всему этому не рад — с пышной церемонией. Вот этого, боюсь, я не вынесу”. Просьба казалась вполне разумной, поэтому дроу кивнула, и растворилась в близлежащем лесу. После примерно часа она отправилась назад к дому, с вестями о побеге Дагмар.
Улыбка ехидного предвкушения расплылась по лицу Лириэль, когда она представила себе изумление и злость Санджи. Бесстрастные северянки могли закатывать впечатляющие истерики. Лириэль уже здорово развлеклась, наблюдая за демонстрацией таланта Санджи недавно, когда они с Ульфом пробирались в дом на исходе ночи. Само собой, ярость женщины была не столь цветастой и энергичной, как любили проявлять ее жрицы дроу, поскольку темные эльфийки могли подкрепить пронзительные ругательства взмахами змееголового бича и вспышками магического безумия. Но уж что у нее было, северянка использовала на всю катушку, — тут Лириэль отдавала ей должное.
В любом случае, хоть что-то приятное в столь неудачно начавшемся дне.
Ретнор лежал в постели, когда дверь в комнату, выделенную ему Вестресс в ее дворце, взорвалась внутрь. Она разлетелась на кусочки в буре сверкающих кристалликов, засыпавших кровать и застучавших по мраморному полу. Один иззубренный осколок впился в руку, которую он инстинктивно поднял, защищая лицо. Старший Капитан с проклятием выдрал занозу и отбросил ее прочь. Вскочив на ноги, он нагнулся за мечом, всегда стоявшим наготове рядом с кроватью, и, приняв защитную стойку, повернулся к незваному гостю.
На разбитом пороге стояла Шакти, сжимая дымящийся трезубец словно копье. Она двинулась на капитана.
“Три дня ты был в Ночи Наверху”, завопила она, “и чего добился? Ты вернулся в Аскарлу без Лириэль Баэнре. Скажи, как ты доставишь мою добычу, или умри от моей руки!”
Вместо ответа капитан бросился вперед, выставив клинок. Он вставил его между зубцами ее оружия, и резко развернулся всем телом. Сила и быстрота его атаки вырвали оружие из рук дроу, трезубец стукнулся об пол.
“Умереть от твоей руки?” ухмыльнулся он.
“Если хочешь, можешь и от своей”, прошипела дроу сквозь сжатые зубы. Она выбросила вперед руки с переплетенными пальцами, и резко ударила ладонями друг о друга.
Знакомая пульсация в новой руке Ретнора породила дрожь ужаса, пробившего его до глубины души. Второй раз коварная конечность предала его под властью проклятого колдовства темной эльфийки. В бессильной ярости он смотрел, как рука поднимает меч и приставляет клинок к его горлу.
“Как ты поймаешь Лириэль Баэнре?” потребовала Шакти подходя ближе. “Расскажи мне все, что ты уже сделал и планируешь сделать, или умрешь!”
Ретнор не сомневался в том, что дроу выполнит угрозу, и заговорил со всей откровенностью. “Я разговаривал с моим шпионом на острове, и теперь, наконец, знаю слабость этой волшебницы. У нее есть любовник, человек — тот самый воин, что отрубил мне руку”, признался он неохотно. “По всем сведениям, она верна своим друзьям. Если мы возьмем его в плен, она наверняка отправится ему на помощь”.
Жрица не разделяла его убежденности. “Она дроу. С чего ей заботиться о благополучии человеческого мужчины?”
“У тебя есть предложение получше?” осведомился Ретнор, с куда меньшим сарказмом чем он мог бы высказать — казалось мудрым проявить сдержанность, учитывая меч у горла.
“Убей его”, холодно посоветовала Шакти. “Если он хороший любовник, потеря разозлит ее, и заставит искать мести”. Ретнор обдумал идею, и она показалась вполне логичной, в свете его собственного небрежного отношения к партнершам по постели и опыта общения со стоявшей напротив него темной
