ними на равных, важная часть могучей боевой группы!
Рывок был и вправду стремительный, хотя и молчаливый. Крысы, так и не увидев нападавших, рухнули под ударами двух топоров, их мечи перешли к котам, а Алек был схвачен, скручен и отнесен в тупиковую комнату. Там его отпустили, бросив на землю.
— Убить его, гадину, без пощады! — сказал мрачный кот, занося топор. — Хотя бы потому, что он нас видел. Опять выдаст.
— Не выдам! Клянусь, не выдам! Можете поверить, — толстое лицо Алека, перемазанное в земле и слезах, дрожало студнем, очки были разбиты, и он сжимал их в руке, волнистые когда-то волосы лежали на голове сальными, грязными прядями, он явно хотел держаться с достоинством, но слишком боялся, и от этого выглядел таким несчастным, что Борис его даже пожалел.
— Старик, спаси! — вдруг бросился к нему Алек, хватаясь за него вялой, слабой и потной ручкой, так не похожей на его прежнюю цепкую лапу. — Спаси старик, — говорил он, торопясь и глотая знаки препинания, — ведь мы друзья конечно насильно мил не будешь но я всегда хотел быть тебе другом я же мог тебя догнать тогда однако я тебя пожалел подумал что пусть лучше Старуха его крысам продаст чем я ты с самого начала показался мне симпатичным своей положи тельной сдержанностью для меня как для ученого это самая симпатичная черта вот я и положился на старуху я же не знал что тебе Эмили поможет а тогда крысы взяли послали меня в Деревяшку а что мне оставалось делать а разве ты бы на моем месте не пошел будучи в моей ситуации ведь у меня защита докторской через месяц но ведь и в Деревяшке ты помнишь я удержался и не выдал вас когда крысы пришли а что ты можешь обижаться что я с Эмили помолвлен так это уже давно было тебя тогда еще не было да и кто знал что ты уцелеешь во всех этих передрягах…
— Что с Эмили сейчас? Где она? — перебил его Борис, вспомнив свой странный сон.
Алек тут же торопливо бросился говорить:
— Старик я не виноват это старуха ее заколдовала такие у нее есть заклятья но не страшно клянусь не страшно я бы не позволил но я и против этого заклятья тоже протестовал можешь мне поверить хотя так нам всем спокойнее она просто теперь со двора не может выйти а так с ней все в порядке ей даже кажется что это она сама не хочет никуда выходить и ни во что вмешиваться к ней еще и приятелей ее нагнали Сашу там Саню подружек ее чтоб ей скучно не было они там сидят и развлекаются ни о чем не думают время себе проводят пока тут у нас с тобой заваруха кончится и они песни поют на гитаре бацают водку с зелеными змеями попивают ничего интеллектуального ты же сам понимаешь и знаешь им цену этим пьянчугам, но Эмили они не обижают можешь мне поверить и за нее не беспокоиться и крысы на двор тоже не заходят они все вокруг расположились но незаметно так что ты и не заметишь если к ней пойдешь это для тебя старичок ловушка но старик клянусь честью заверяю тебя ничего плохого они тебе делать не собираются напротив просто они хотят предоставить тебе последний шанс вернуться домой чтоб ты здесь не мешался потому что иначе им придется с тобой поступить как-нибудь иначе но мне про это и думать не хочется я-то думаю что ты достаточно умен и не упустишь такого случая что же касается меня…
Но тут коты перебили его речь.
— Что же касается тебя, — сказал Степа, — то ты, однако, большой мерзавец. И хватит уже, поговорил. Теперь отвечай на вопросы, если хочешь цел остаться, ведь «большинство котов, — проговорил он голосом Алека, передразнивая его слова в Деревяшке, — имеют отвратительную привычку долго мучить свою жертву прежде, чем расправиться с ней». Где здесь труба?
— Какая труба? — искренно удивился Алек.
— Медная. Не тяни, отвечай быстрее.
— Клянусь, не знаю.
— Ой, берегись!..
— Да он, небось, не знает, — вмешался мрачный кот со зловещей улыбкой на морде. — Откуда ему знать? Ведь он крыс, а не человек. Он уже давно окрысился.
— Думаешь? — переспросил как бы в задумчивости Степа. — Ну тогда и разговор с ним будет другой.
И он вдруг сильно уколол Алека мечом, отнятым у крыс. Тот, вскрикнув, отскочил, но наткнулся на меч Степиного приятеля. На него было жалко и гадко смотреть. Борис услышал мурлыкающий смех обоих котов, которые веселились, как дети, покалывая Алека остриями мечей то в бок, то в спину, то в грудь, то в бедро, то в шею, то в задницу, а он крутился, визжал от боли, но не решался выскочить из страшного круга и бежать, боясь, что коты его догонят и просто-напросто зарубят. Поэтому он даже пытался подхихикивать заискивающе, надеясь, что коты ограничатся своей жестокой шуткой и не растерзают его. Вот так Степа, вспомнил Борис, играл на даче с пойманными мышами. И Борису все тогда казалось, что он поиграет, помучает, а потом отпустит, но не тут-то было! И сейчас, как он догадался вдруг, произойдет то же самое…
— Отпустите его! Пожалейте! Ведь он же человек! — не выдержал Борис, обращаясь к котам.
— Да нет, он крыса! — отвечал расшалившийся Степа, а его приятель только молча ткнул Алека мечом, так что тот взвизгнул сильнее обычного, но сквозь визги слезы выкрикнул:
— Человек я! Человек!
— Да нет, крыса!
— Челове-ек!
— Крыса!
— Погоди, если ты человек, то должен знать, где труба, — сказал суровым голосом мрачный кот.
Алек судорожно посмотрел по сторонам.
— Ну что делать, если я не знаю! — воскликнул он. — Откуда же я вам возьму эту трубу, если не знаю, где она!
Коты переглянулись в некоторой растерянности. Непонятно было, что делать дальше. Внезапно послышался тихий шорох, они все резко обернулись и увидели выскочившего из-за дальней, составленной из обломков асфальта кучи довольно здорового крыса, теперь удирающего во все лопатки. Степа рванулся было за ним, но остановился, потому что хвост крыса мелькнул в проходе и исчез. Ситуация складывалась невеселая.
— Заигрались! — сказал опомнившийся Степа. А второй кот с садистическим выражением на физиономии просто взмахнул мечом:
— Для начала я его покалечу, — пробормотал он.
Но Алек как-то ухитрился подкатиться прямо к ногам Бориса, обнять их, вцепитья в них («совсем как в Деревяшке, — подумал Борис, — только цель другая»), умоляя о защите, и Борис успел ухватить кота за кисть лапы, в которой тот держал меч.
— Хватит! Спасибо вам, что вы мне помогаете, спасаете, но ведь должна быть и справедливость. Мне неловко вам такое говорить, получается, что я вас осуждаю. А у вас свои обычаи. И не мне в них мешаться. Я не знаю, во сне все происходит или наяву, но похоже и вы этого не знаете. Но кровь я уже видел, и убийство видел, и похоже, что они настоящие. Как же можно убивать человека за то, что он чего-то не знает. Я этого не допущу, — он чувствовал, что голос его грозно растет, становится раскатистым, а сам он тоже стал грозно пухнуть и увеличиваться в размерах, как это бывает во сне, и коты показались маленькими, стоящими где-то внизу, а крошечный Алек глядел на него далеко снизу, глядел совершенно испуганными глазами, цепляясь за его брюки, ползая у самых его подошв, будто он, Борис, был гигантской статуей, наподобие древнеегипетских сфинксов. Но Степа нисколько не смутился. Он подошел, вытянув лапу, похлопал Бориса по животу и сказал:
— Не надувайся, пожалуйста. Зачем же без нужды убивать. У негодяя есть шанс, тот самый последний шанс, о котором он тебе говорил. Если он не покажет трубу, то как только в проходе появятся крысы, я сам его убью… Потому что отсюда нам не убежать. Это и наш последний шанс.
— Значит, это все же была не Заклинательная Песня, — сникая, сказал Борис, — раз все так кончилось.
— А еще ничего не кончилось, — вдруг опять затараторил Алек, переводя испуганные глаза с котов на Бориса и обратно, — еще вовсе ничего не кончилось после твоего удивительно доброго поступка я раскаялся и вспомнил что оказывается я помню где труба и могу ее найти а тогда я не мог потому что кто же знал что этого крыса заметят меня захотят убить а ты за меня заступишься нет это в мои предположения не
