пребывания в России. Зичи включил в выставку самые разные работы – здесь и веер с росписью, заказанный ему для подарка танцовщице М.С. Петипа с ее портретом среди виньеток; и мелодраматические сценки из жизни обманутых бедных девушек и их совратителей; и рисунки к произведениям Лермонтова, Пушкина. Не преминул он показать на выставке и картину с воззванием Александра II к народу 1856 года.
Выставка вызвала интерес у петербургской литературной и художественной критики. Отмечая бесспорный талант Зичи, его незаурядную технику, поэтический вымысел, ряд авторов, тем не менее, упрекал его в космополитизме, в отсутствии интереса к жизни русского народа. Упрек вряд ли справедливый.
Зичи разделял демократические убеждения русских графиков, со многими из которых его связывали тесные дружеские отношения. Он отнюдь не чуждался ни художников, чьи народнические идеалы лежали в основе их эстетики, ни русской тематики. Кстати, именно народ, колоритная толпа занимает первые планы многих композиций художника даже вполне официального назначения. Ряд лет Зичи снимал квартиры в районах ремесленной бедноты – отсюда его жанровые акварели, наброски в альбомах.
Прирожденный рисовальщик, человек любознательный, интересующийся всеми видами изобразительного искусства, он органично вживается в атмосферу всеобщего увлечения графикой. С 1857 года Зичи входит в число “членов-соучастников” Общества поощрения художников. Целью Общества провозглашалось содействие успехам изящных искусств в России и поощрение дарований русских художников. Одно из главных направлений деятельности Общества – выпуск литографических художественных изданий. Одновременно Зичи является одним из учредителей возникшего по инициативе
учеников и выпускников Академии художеств общества, объединившего творческую молодежь из средних и низших сословий. Однако опасения правительства, что столь демократический состав может привести к “нежелательному” направлению деятельности общества, вскоре привели к его роспуску.
Кроме участия в вышеназванных обществах, Зичи – постоянный посетитель так называемых пятничных рисовальных вечеров, где раз в неделю, по очереди, на квартире у каждого из участников собиралась творческая молодежь, в основном графики, за рисованием. В.Ф. Тимм и И.К. Айвазовский, А.К. Лавеццари, М. Клодт, И.И. Соколов и Л.О. Премацци, князь В.Н. Максутов и директор Рисовальной школы при Обществе поощрения художников Ф.Ф. Львов, и многие другие русские и приезжие молодые художники включались в работу над своими излюбленными сюжетами. Готовые рисунки затем выставлялись в витринах петербургской художественной лавки Бег- грова, расположенной на Невском проспекте, для обозрения и продажи в пользу нуждающихся членов кружка. Встреча в 1858 году с Зичи известного французского поэта и художественного критика Теофиля Готье, посещение квартиры художника и нескольких пятниц колоритно описаны Готье в его путешествии в Россию (Theophile Gautier. Voyage en Russie. Paris, 1867) и получили широкий резонанс в Петербурге.
По инициативе князя Львова Комитет Общества поощрения художников предоставил для занятий одну из зал на Бирже, а впоследствии добился разрешения президента Академии художеств великой княгини Марии Николаевны собираться и в залах Академии. Творческое общение, обмен рисунками, критический, но всегда дружеский разбор достоинств и недостатков, допущенных в работе, чаепития, веселые розыгрыши, маскарады еще более сближали художников.
В литературе утвердилось мнение, что признание художественных заслуг Зичи в петербургском обществе получило широкое распространение благодаря появившимся в печати восторженным отзывам Теофиля Готье. Несомненно, какую-то роль в известности Зичи Готье сыграл. Однако и до знакомства с французским писателем Зичи был известен и в светских кругах, и среди художественной общественности столицы.
Он частый посетитель так называемых четвергов – собраний петербургской Артели художников, организованных по инициативе русского живописца Крамского; Зичи входит в комитет по изданию сборника “Русская складчина”, в котором печатаются крупнейшие русские писатели – Гончаров, Тургенев, Некрасов. Наряду с Репиным, Васнецовым, Мясоедовым, он готовит иллюстрации к образовательно-публицистическому сборнику “Нашим детям”. Возможно, именно эта сторона деятельности Зичи стала причиной его опалы. Исполняя иллюстрацию к стихотворению Якова Полонского “Мишенька” (о медведе, освобожденном от цепей, который при попытке вновь лишить его свободы загрыз хозяина), художник включил в композицию верстовой столб с цифрой “19”. Эта вольность не могла пройти незамеченной царской цензурой – слишком явным казался намек на манифест 19 февраля об освобождении крестьян и новую волну реакции.
Видимо, наступило время взаимного охлаждения. Со стороны художника накопилась усталость от придворных обязанностей, со стороны Двора – недовольство стремлением Зичи к иным формам творчества. Во всяком случае только так (или, возможно, какими-то иными обстоятельствами, намек на которые содержится в прощальных статьях друзей художника в связи с его отъездом) можно объяснить кажущееся внезапным прошение Зичи об отставке, на которое последовал незамедлительный приказ: “…причисленного к Эрмитажу живописца Его Величества академика Зичи, согласно его прошению, уволить от означенной должности с Того января 1874 г.”. И художник летом 1874 года, после недолгих сборов, покидает Россию. Как записал он в одной из своих тетрадок: “…уехал в немилости за границу”.
Оставляя вне рассмотрения эстетическую концепцию художника в годы его отсутствия в России – в “заграничном” искусстве, – нельзя обойти вниманием резко обозначившуюся политическую направленность творческих поисков Зичи. К нему вновь возвращается вера в свое высокое призвание живописца насыщенных глубоким смыслом исторических творений. То неприятие мироустройства, которое лишь косвенно проявлялось в России, в Европе – в Будапеште, Вене, Париже – выплеснулось с неожиданной силой. Достаточно упомянуть иллюстрации Зичи к патриотически-бунтарским стихотворениям венгерских поэтов, таким как “Король и палач” (с группой повстанцев под лозунгом “Свобода, равенство и братство”), “Восстало море”, “Национальная песня”; или монументальные полотна “Час призраков”, “Современная Сирена” и особенно “Триумф гения разрушения” (известное и под названием “Орудие дьявола”) со страстным обличением деспотизма европейских монархий и ярко выраженной антиклерикальной позицией. Политический скандал, вызванный картиной, чрезвычайно осложнил положение художника, почти лишив его официальных заказов.
По прошествии нескольких лет, на расстоянии, Россия вновь обретает привлекательность для Зичи. Он никогда не прерывает связей с русскими художниками. Посылает в Петербург свои станковые работы на первую выставку русских акварелистов. В парижской мастерской Зичи под его руководством совершенствует художественное образование ученица Репина, портретистка, живописец и график Мария Этлингер (Эристова). По просьбе Альберта Бенуа он помогает оказавшемуся в Париже в затруднительном положении скульптору Евгению Лансере получить заказ; с готовностью соглашается написать портрет писателя Алексея Константиновича Толстого в ответ на просьбу его жены. В 1879 году с радостью принимает предложение главы русской книгоиздательской фирмы И. Глазунова подготовить серию рисунков к edition- luxe поэмы “Демон” Лермонтова, что явилось поворотным моментом в решении вернуться в Россию.
Летом 1881 года вместе с Марией Этлингер Зичи отправляется на Кавказ. Впервые за много лет он может распоряжаться своей свободой, посвятить ее творчеству Лермонтова, самого любимого им русского поэта. Художник очарован природой, людьми, их бытом, посещает места, где жил Лермонтов, делает многочисленные зарисовки в окрестностях Пятигорска и Кисловодска, его принимает родственница поэта. Зичи знакомится с местной интеллигенцией и живет яркой творческой жизнью. Артистический талант художника находит претворение в театральной деятельности. В 1882 году он ставит в тифлисском театре (а затем в театре Кутаиси) 10 живых картин на сюжеты, заимствованные из “Витязя в тигровой шкуре” Шота Руставели. Фантастика, страсти, исполненные пафоса воинственные схватки находят отклик в романтическом мироощущении Зичи, воспитанного на национальных традициях венгерского искусства. Он тщательно разрабатывает мизансцены, костюмы персонажей, их цветовое решение, являясь одновременно театральным художником, декоратором и режиссером. Постановка имела успех. Театральные эскизы,
