вывесок и пешеходов, толпившихся на узких улочках, окружавших его и перекрывавших ему дорогу. Он с трудом видел небо и улавливал запах моря.
Он шел рядом с Реджиной и чувствовал себя десятилетним мальчишкой, которого родители тащат покупать одежду, или диким зверем, которого ведут на поводке для всеобщего обозрения. Через каждые несколько шагов их кто-то останавливал, окликал, пытался заговорить.
Он не хотел говорить о Люси.
— Я был с ней любезен, — проворчал он.
— Да? Если учесть, что…
Молодая симпатичная женщина перегородила им дорогу детской коляской.
— О господи, Реджина, твоя
Реджина вздохнула.
— Спасибо, Сара, я…
Взгляд молодой женщины скользнул в его сторону. Она улыбнулась и поправила свои волосы до плеч.
— А ты, должно быть, Дилан. Я слышала, ты весь путь до дома Митчеллов нес ее на руках.
— Да, мне тогда было здорово не по себе, — сказала Реджина. — Послушай, мы…
— Это было так ужасно! То есть я хочу сказать, что ты наверняка не ожидал, что здесь может произойти что-то подобное, — сказала Сара, улыбаясь Дилану. — Верно?
— На самом деле я ожидал.
— О'кей. — Реджина решительно схватила его за руку. — Рада была тебя повидать, Сара. Как-нибудь загляну к тебе в магазин.
Дилан почувствовал, как маленькая сильная рука потянула его за собой. Ему нравилось прикосновение ее ладони. И он ненавидел себя за это.
— Итак, насчет твоей сестры… — продолжила она.
— А что, собственно?
— С ее стороны было очень любезно выручить нас.
— Почему любезно? Ты же ей платишь.
— Да, но…
— Эй, Реджина! — окликнул ее рыжий круглолицый мужчина с каской и ящиком с инструментом. — Там у тебя вчера был какой-то шум. У вас все в порядке?
Мимо них медленно проезжали машины. Люди останавливались, чтобы поглазеть на них. Дилан с трудом терпел эти чужие запахи и давление человеческих тел.
— Все хорошо. Спасибо, Дуг.
Тот перевел взгляд на Дилана.
— А ты и есть тот парень, который нашел ее?
Дилан опустил глаза.
— Да. А вы?…
— Дуг занимается ремонтом проводки у нас на острове, — пояснила Реджина. — И два-три раза в неделю заходит в ресторан к Антонии.
— Верно. — Дуг переступил с ноги на ногу. — Кстати, и сегодня днем собираюсь там перекусить.
— До вечера мы не откроемся, — сказала Реджина. — Но если вы заглянете к нам завтра утром, я бы могла…
С Дилана было достаточно.
— Извините нас, — сказал он и пошел дальше.
Поскольку он крепко прижимал ладонь Реджины, лежавшую у него на руке, у нее просто не было другого выхода, как последовать за ним.
Ему не хватало свободного пространства. Ему не хватало моря. Ему хотелось увести Реджину подальше от людей, толкавшихся вокруг, и обстоятельств, которые его сдерживали. Он хотел ее. По- прежнему. Снова.
Поскольку Дилан не мог получить то, чего хотел, он нашел ближайшую лазейку — поворот с главной дороги, который вел к единственной на острове церкви и кладбищу, дремавшему на склоне холма.
Дилан остановился среди покосившихся могильных плит и нестриженой травы, с наслаждением вдыхая тишину и аромат можжевельника.
— М-да… — запыхавшись, сказала Реджина. — Это было невежливо.
Он хотел ее раздеть. А она этого не понимала.
— Не более невежливо, чем ведут себя они. И вдвое вежливее, чем мне хотелось бы выглядеть на самом деле. Как ты можешь это выносить? — спросил он. — Как ты можешь выносить всех их? Всех этих людей. Все, что их интересует, — это сплетни и собственная выгода. Всем им нет до тебя ни малейшего дела.
Ее подбородок воинственно задрался.
— Ну да! А тебе — есть.
— Я… — открыл было рот Дилан и нахмурился.
А разве сам он не был похож на ее легкомысленного приятеля, ее голодного клиента, думавшего только о своих интересах и аппетите? Разве не так? И почему это должно его заботить? Ее, например, это не заботило прошлой ночью. Или в ночь свадьбы его брата. Он закрыл рот на полуслове.
Реджина улыбнулась — необычный легкий изгиб губ, от которого у него все переворачивалось внутри.
— Да, я так и думала.
Она вздохнула и прислонилась к низкому каменному забору, огораживавшему кладбище.
— Расскажи мне о своих отношениях с сестрой.
— Люси? Я ее почти не знаю.
— Ты это уже говорил. — Реджина склонила голову на бок. — Вот только не сказал почему.
— Я… — Он пнул ногой пучок травы. — Когда я уехал, ей был год.
— Да, но с тех пор она стала взрослой. И ты должен был стать взрослым тоже. И то, что тебя оторвали от семьи в тринадцать лет, — не повод для того, чтобы остаток жизни провести в состоянии эмоциональной подавленности.
Он сжал зубы так, что они скрипнули. Но по глазам Реджины он понял, что она неправильно его поняла, и вся его злость и возражения сразу исчезли.
— Я не вижу смысла завязывать какие-то отношения с ней сейчас, — сдержанно сказал он.
— Потому что она тебе не нужна.
Он не мог позволить себе в ком-то нуждаться.
— Не нужна.
Реджина встретилась с ним взглядом, и он с удивлением прочел сочувствие в ее темных выразительных глазах.
— А тебе никогда не приходило в голову, что, может быть, ты ей нужен?
В висках у него стучало.
— У нее есть Калеб. И наш отец.
— И этого достаточно, — насмешливо сказала она.
Это больше, чем было у него самого. Но он не мог, не должен был позволять себе признавать это. «Я селки», — почти с отчаянием подумал он. Он сделал свой выбор более двадцати лет назад.
— Не похоже, чтобы она от этого страдала, — сказал он.
— Откуда ты знаешь? В кухне ты даже не смотрел в ее сторону.
Дилан нахмурился. Действительно, не смотрел. Все его внимание было сосредоточено на Маргред. Когда он смотрел на сестру, когда он только пытался посмотреть на нее, его взгляд тут же уходил в сторону. Она была словно ледяная скульптура, тусклая и бесцветная.
— Она мне не интересна.
— А тебе не кажется, что это несколько странно?
