витрине бакалеи Вайли и ежедневной сменой блюда дня в ресторане Антонии. Паромная переправа и кабельные линии связи были восстановлены.
Классная комната Люси наполнилась вертлявыми учениками и запахом влажных пальто и ботинок. Реджина и Маргред направились на материк, чтобы закупить одежду для беременных. Калеб занимался спасением автомобилей из канав и проверял, как переносят холода пожилые люди. Дилан обошел скованные льдом пляжи, осматривая их в поисках признаков Убежища.
Кора открыла глаза и улыбнулась их отцу.
Все вернулось на круги своя.
Жизнь Люси стала нормальной.
Жизнь без Конна.
Она не могла есть. Не могла спать. Днем ее преследовали мысли о Конне, ночью — падающие башни Кэйр Субай.
Тоска, сказала ей Реджина, заскочив домой с кастрюлькой мясного супа с овощами.
Потрясение, сказал Калеб, когда зашел к ней после школы.
Стресс, — пришел к заключению Дилан, сочувственно сжав губы.
Их забота, проявляемая по отношению к Люси из лучших побуждений, разбивалась о лед, сковывающий ее несчастное, истерзанное сердце и нервировала ее.
Люси сбежала в свой сад в поисках уединения и покоя.
Но земля была твердой и бесплодной, такой же застывшей, как ее сердце. Иней лежал на тыквинах и вырванных кукурузных стеблях.
Она отвернулась от неопрятных грядок, в груди пышным цветом распускалось отчаяние.
Кто-то смотрел на нее с края поля. Ее сердце глухо стучало. Это был мужчина, выше Дилана, шире Калеба, наблюдающий за ней с напряженностью, которая заряжала воздух будто гроза.
Внутри Люси что-то зашевелилось, словно лед начал таять, словно что-то растопило ее сердце. Горло перехватило. Кровь стучала в ушах, подобно морю.
Он шагал по полю, под ногами хрустела промерзшая земля, следом за ним бежала худая серая тень. Мэдэдх.
Мэдэдх и Конн.
Лед раскололся на куски, Люси разрыдалась.
Спотыкаясь, она ринулась вперед, встретив его на полпути. Он крепко обнял ее, его дыхание было теплым, а руки — такими сильными. Он был настоящим, горячим, невредимым и живым.
Она льнула к нему, рыдая.
— Я думала, что ты погиб.
Конн поцеловал ее волосы, щеку, губы. Она ощутила вкус своих слез на его губах, соленых, как морская вода.
— Практически, — сказал он. — Морган спас меня. Он вытянул меня на поверхность за цепь, висевшую на моей шее, и они с Гриффом охраняли мое тело, до тех пор, пока я в него не вернулся.
— Я обожаю Гриффа, — сказала она, захлебываясь словами.
— Ты обожаешь меня, — сказал Конн с оттенком высокомерия в тоне.
Люси не возражала. Она любила его высокомерие. Он был лордом моря. Властелином ее сердца.
Она улыбнулась.
— Да. При любых обстоятельствах.
В его серых глазах клубилось волнение.
— Ты прощаешь меня?
Она моргнула.
— За что?
— За то, что я не пошел с тобой, когда ты просила об этом.
— Ты пришел ко мне, когда это было важнее всего, — капля дегтя омрачила ее счастье, крошечный червь сомнения. — А ты сможешь меня простить?
Темные брови Конна поползли вверх.
— За что?
Она должна была сказать это. На это нельзя закрыть глаза.
— Я оставила тебя.
— Да.
Единственное слово камнем упало между ними.
Она с трудом сглотнула.
— Я разрушила Убежище.
— Убежище разрушили демоны.
— Но я могла их остановить.
— Ты сделала правильный выбор. Единственно верный, для каждого из нас. Убежище — прошлое. Ты — мое настоящее и будущее наших людей.
Она так отчаянно хотела поверить ему.
— Но пророчество…
— Исполнено, — его голос был окрылен надеждой и целеустремленностью. — Равновесие сил изменилось. Дети огня потерпели поражение, которое они не забудут и от которого не смогут быстро оправиться. А мой народ, наш народ, вспомнил магию моря.
— Но замок… все, кто был в Убежище…
— Кэйр Субай можно восстановить.
Она с сомнением посмотрела на него.
— Вот так просто.
Он посмотрел на нее, опустив свой длинный, изящный нос.
— Я не говорил, что это ничего не будет нам стоить. Потребуются совместные усилия. И время.
Она кивнула. Она подумала, что могла бы помочь с восстановлением Убежища. В конце концов, она ведь была тэргэйр ингхин. Но ее решительность поколебало беспокойство.
— Сколько времени?
Конн поднял брови.
— Ты так нетерпелива?
— Нет. Да. Конн… — она искала взглядом его лицо. — Где ты будешь жить? Ты же не можешь навеки остаться в человеческом обличье. Вне Убежища ты начнешь стареть. Ты можешь умереть. И все дети моря состарятся и умрут.
Он пожал плечами.
— Возможно, некоторые захотят пожить под волной. Пока Убежище не будет восстановлено.
— Но…
— Люси. Каждый из нас должен использовать свой дар, в то время, которое нам отмерено и в том месте, где мы находимся. Ты научила меня этому. Больше людей нам не требуется. И меньше тоже.
Она коснулась его лица.
— Я не хочу тебя потерять.
Он повернул голову и поцеловал ее ладонь.
— Ты сказала мне, что веришь, что я вернусь к тебе. И я вернулся.
Ее сердце переполняло счастье.
— А другие? — спросила она с тревогой. — Грифф? Йестин?
— Грифф в порядке, — Конн косо на нее глянул. — Шлет тебе свою любовь.
Конн все еще не сказал, что любит ее. Но эту маленькую тревогу заслонила большая.
— А Йестин? — настаивала Люси.
Конн не решался заговорить.
— Я отослал их, — сказал Конн грубым от горя голосом. — Йестина, Рота и Керу. Я отправил их на лодке, вместе с Мэдэдхом, до того, как на нас обрушилась волна. Мы нашли обломки судна, дрейфующие в море.
Сердце Люси сжалось. Она мельком взглянула на собаку, лежащую у них в ногах с высунутым
