выхода.
— Я тут тоже… — Она усмехнулась, вспомнив свою недавнюю ставку на «зеро». — Тоже не было выхода. Сыграла. И что удивительно, выиграла. Помогло.
— Так всегда бывает, когда идешь ва-банк.
— Всегда?
— Ну… — улыбнулся Игнат, — по крайней мере в этом случае свой внутренний поединок ты выигрываешь всегда.
— Ты философ…
— Надеюсь, что нет.
— Не знаю, как все получится, но я рада нашему сотрудничеству.
— Ну-у, — протянул Игнат и совершенно неожиданно пропел:
— А я-то и по-дав-но, вот и слав-но, трам-пам-пам!
Шефиня смотрела на него широко открытыми глазами, потом рассмеялась:
— Трам-пам-пам… Ну надо же!
— У меня есть еще один вопрос, я этих тонкостей, — серьезно произнес Игнат, — юридических тонкостей… Ведь все это — передача акций, нотариально заверенные подписи, громадные деньги требуют громадных юридических процедур.
— Совершенно верно. Они их и решают, громадные деньги. Ведь практически всю весну до начала лета Вика была жива. Они держали ее как страховочный вариант. Если что-то пойдет не так. Возможно, что-то пообещали ей.
Или нашли форму нажать. Комбинированный подход. В любом случае все документы уже готовы и на них стоят реальные Викины подписи. Наша батайская дива лишь закончит разыгрываемый фарс.
— Не знаю, — Игнат покачал головой, — подписав то, что вы говорите, она подписала себе смертный приговор.
— Да, правильно. Но ты ведь не знаешь путь, который ее к этому привел. Всю весну она была жива. Достаточный срок, чтобы обработать человека.
Более того, ведь они могли совершенно официально подготовить документы раньше и придержать их: мол, вдруг человек поправится… Как это говорит твой друг Лютый, разводить и тех и тех. Публично можно поставить какие-то подписи, что называется, «ручкой без чернил». Разводка.
— Разводка…
— Да. Для каждого свой кнут и свой пря… Игнат, — неожиданно низким, тихим голосом произнесла шефиня, — а ведь… ведь… ты понимаешь? — Она медленно поднялась над столом и пристально посмотрела на Игната. — А ведь я знаю, как на нее воздействовали. Господи, какая же я дура, почему же сразу…
— Что вы «сразу»?..
— Игнат, дети! Викины дети! Вот и все, понимаешь? Господи, ведь это же тот самый фактор, который надо было учесть во всем этом с самого начала! — Она ударила кулаком по листам со схемами. — Ты ведь мог этого не знать, а я-то — непростительная дура. Ведь ее дети… Женщина, мать готова на все ради них.
Им было чем Вику прижать. И из-за детей она могла согласиться на все, что угодно. Надо срочно выяснить, где сейчас находятся Викины дети. До пресс-конференции.
— Они могли их… да нет, нет, конечно.
— Конечно, нет, Игнат. Они не могли их… нейтрализовать. Ни в коем случае. Это невозможно. И это — наша зацепка. Вероятно даже, все это время они приручали Викиных детей к тете, доброй тете, которая очень похожа на их маму.
Понимаешь? Это важный козырь и для пресс-конференции тоже. Ведь они совсем еще малыши. Когда это случилось с Викой, им было сколько… по годику? Чуть больше?
— Им было годика по полтора. — Она не заметила, как Лютый вошел в комнату. — По полтора года, — сказал он мрачно. — Сейчас ближе к двум. И за них мне эти твари тоже ответят.
Шефиня замолчала. Обвела взглядом их обоих. Затем продолжала говорить, но уже несколько мягче:
— В любом случае абсолютно точно, что малыши живы. Ведь разыгрываемое шоу предполагает выздоравливающую Вику, хоть и ставшую нелюдимой. Понимаете?
Возможно, даже на пресс-конференции они попытаются разыграть этот козырь. Да, Вика стала… недееспособной, но ей гарантирована обеспеченная жизнь, и она сможет посвятить себя воспитанию своих малышей. Управляя от ее лица ее долей в «Континенте», можно воротить все, что угодно.
— А с батайской? — произнес Игнат.
— Конечно. Они ее ликвидируют. Позже, когда все утихнет и забудется.
Какая-нибудь дурацкая болезнь, угасание в роскошных интерьерах какого-нибудь шале в Швейцарии… Автокатастрофа опять же. Суицид на фоне депрессии. Это уже детали. Но позже.
Лютый мрачно усмехнулся:
— Вряд ли. Я это сделаю немного раньше.
Игнат смотрел на своего друга и прекрасно понимал причину нежелания Лютого верить сначала результатам анализа голосовых отпечатков, а позже, когда уже все, увы, стало ясно, — причину появления странной, а скорее всего выдуманной Лютым истории. О том, что да, сначала, после автокатастрофы, их отношения с Викой изменились, но потом, на похоронах Андрея, она подходила выразить свои соболезнования и якобы сжала его руку с необыкновенным теплом, и было в ее глазах что-то… Он выдумал эту историю, быть может, сам того не зная, ни на чем не настаивая и не зная еще одной вещи: что таким образом он пытался продлить ее существование на этой земле. И прежде, когда Викин муж был еще жив, они с Лютым виделись крайне редко. Но… — и теперь Игнат знал это наверняка — она ему нравилась. Существуя где-то там, в недоступном мире, очень похожем на мир их детских грез, в который — и Лютый понимал это, — несмотря на завоеванный им в долгих безжалостных сражениях высокий социальный статус, Лютый так и не попал. Она стала как мечта. Великий ордынский хан, которого иногда напоминал Игнату Лютый, не должен отвлекаться на подобную мечту — это останавливает бег коней, за которыми в конечном счете мечта более могущественная. Но она нравилась ему. Мечта, которая в общем-то никогда не должна была превратиться в реальность, оставаясь где-то там, в тихом неведомом свете дальних воспоминаний, в тех волшебных огнях, которыми так манил Город подростков с окраин.
На все эти размышления ушло всего несколько мгновений, потому что Игнат услышал голос Светланы Андреевны:
— Они манипулировали ею при помощи детей. Ради детей женщина пойдет на все. И опять, смотрите, какой грамотный расчет… Этим людям в их построениях просто дьявольски везет: ведь такой ширмой, как Вика, — ее имя шефиня произнесла с нажимом, — можно полностью отвести всяческие подозрения о причастности «Континента» к взрыву на свадьбе.
— Это почти удалось, — констатировал Игнат. — «Континент» оказался последним в списке.
Светлана Андреевна быстро закивала, но затем почему-то нахмурилась и монотонным голосом, словно она размышляет вслух, проговорила:
— Они манипулировали при помощи близнецов. Ради своих детей женщина готова на все. Конкретнее: может согласиться на многое. Она может стать сговорчивей, а может…
Игнат пристально посмотрел на Светлану Андреевну, почувствовав вдруг, как какой-то холодный ветерок приливами коснулся его лица, и неожиданно для самого себя произнес:
— И она может быть опасной.
В тот же момент зазвонил телефон. Тот самый, массивный, словно произведенный в начале века, аппарат, по которому им вчера сообщили результат окончательного анализа голосовых отпечатков.
Лишь потом, после телефонного разговора, Игнат до конца отдал себе отчет в том, что он только что произнес.
Случайные оговорки, шутки, непонятные умозаключения, только вряд ли они, сигналы, прорывающиеся из подсознания, могут быть случайны. Мозг за своими закрытыми дверцами работает без устали над всеми возможными версиями, получая частенько неконтролируемую информацию; вопрос лишь в том, как отыскать дорожки к этим закрытым дверцам. Если, конечно, вас не устраивают объяснения различных сверхъестественных озарений.
