Октябрь 1992 года был крайне неудачным для нас. После поражения в Москве тучи стали сгущаться над клубом. Нашему боссу предстояло восстановить боевой дух своего войска. Мое собственное положение было по-прежнему шатким. Теперь шанс сыграть на моей позиции предоставили моему доброму другу Клэйтону Блэкмору. Он пребывал в таких же смешанных чувствах, как и я. У него отличная техника и прекрасный удар, которые позволяли ему играть практически на любом месте, но все-таки от него нельзя было ожидать, что он будет летать туда-сюда по правому флангу. Было ясно, что босс несколько изменил свою точку зрения относительно игры с двумя атакующими крайними. Результат был плачевен, мы не забивали, и ему пришлось пойти на эксперимент. Мне в этом эксперименте была отведена роль жертвенного агнца.
Я был полон сил и стремления вернуть доверие босса. Сложившаяся ситуация меня никоим образом не устраивала: я, игрок основного состава сборной, должен в клубе бороться с Дэнни Уоллесом и Клэйтоном Блэкмором за место на правом фланге, на котором ни Дэнни, ни Клэйтон не чувствовали себя хорошо. Тренеры сборной, видевшие игру в Москве, звонили мне домой в Олтринхэм и спрашивали, что со мной случилось: не заболел ли я, не получил ли травму, почему меня не поставили? Я совершенно искренне не мог им ничего объяснить. Но вскоре разорвалась бомба, и отголоски этого взрыва трясли нас до самого конца сезона, а я едва не был выставлен на трансфер.
Я хорошо провел матч с «Ливерпулем» (мы сыграли вничью -2:2) и довольно уверенно чувствовал себя во время игры с «Уимблдоном». При счете 0:0, когда мне казалось, что я вот-вот смогу нарушить равновесие, меня заменили. В итоге мы проиграли - 0:1, а босс дал понять, что недоволен мной. Команда наскребла за ноябрь всего три очка, и хотя я участвовал только в двух матчах, становилось все более и более очевидно, что постоянного места в составе мне не получить. Возможно, я вообще был не нужен. Тот домашний матч с «Уимблдоном» оказался моей лебединой песней на «Олд Траффорде». До конца сезона я ни разу не появился на поле в домашних матчах и лишь время от времени попадал в состав (в основном, выходил на замену), когда мы играли на выезде.
Невооруженным глазом было видно, что команда сбилась с пути. Босс пытался найти выход из тупика и в конце концов нашел. Совершенно неожиданно он решил сделать ставку на другого иностранца, у которого в то время возникали такие же проблемы, как и у меня. Француз Эрик Кантона прибыл в Англию с плохой репутацией: его стычки с другими игроками, тренерами и прочими руководителями широко обсуждались прессой, а частая смена клубов - «Осер», «Марсель», «Монпелье», «Бордо», «Ним» и, наконец, «Лидс» - создавала впечатление ненадежности. «Лидсу» он в то время перестал подходить и, как и я, много времени проводил на скамейке, хотя в предыдущем сезоне его вклад в победу команды в чемпионате невозможно было переоценить. Он страшно огорчался, ему не нравилось, как с ним обращаются. Его голы за «Лидс» говорили сами за себя, но едва дела у клуба начинали идти неважно, он тут же становился козлом отпущения. Мне казалось, что мы с ним попали в одинаковую ситуацию.
Эрик - честный парень, который не любит несправедливость и не выносит незаслуженной критики. Он очень уверен в себе - потому и стал таким выдающимся игроком, но его нужно вдохновлять и поддерживать, а не критиковать.
Во время своего первого сезона в «Юнайтеде» я внимательно следил за Эриком в «Лидсе». Несмотря на то, что именно его прибытие на «Элланд Роуд» позволило «Лидсу» украсть у нас чемпионский титул, его постоянно меняли или оставляли на скамейке, как только что-то не ладилось. И я понял, что если подобное случается даже с таким игроком, как Эрик, то уж мне-то, наверное, следовало терпеть, когда это происходило со мной.
Потом он сделал то, на что я, честно говоря, не мог решиться: попросил трансфер. Затаив дыхание, мы ждали развития событий. Многие считали, что тренер, который решится взять Кантону, - сумасшедший. Говорили, что это непостоянный футболист, который испортит атмосферу в команде. И вдруг, посреди всей этой болтовни, босс сделал решительный ход: 27 ноября 1992 года Эрик Кантона стал игроком клуба «Манчестер Юнайтед», а спустя некоторое время критики были посрамлены. Босс же оказался прав, его решение спасло клуб.
Вопрос о переходе Кантоны был поднят после того как стало ясно, что руководству «Юнайтеда» не удастся купить за три с половиной миллиона фунтов нападающего сборной и «Шеффилд Уэнсдей» Дэвида Херста. Тогда взоры были обращены на Эрика, и «Юнайтед» заполучил его всего за миллион.
В декабре мои отношения с боссом стали хуже некуда. Как-то раз в конце тренировки он сказал, что отправит меня в дубль. Я рассмеялся и сказал, что за дубль играть ни за что не буду. Он был просто ошарашен, а Стив Брюс посмотрел на меня так, словно хотел сказать: «Андрей, ты что, рехнулся?»
Ребята хранили молчание. У меня со всеми были хорошие отношения, и, думаю, они переживали за меня, предвидя, чем все может закончиться. Но я решил, что с меня достаточно. Я приехал в Манчестер из Донецка не для того, чтобы играть за дубль. Неужели мне, игроку сборной, нет лучшего применения, чем в дубле? За прошедшие месяцы во мне многое накопилось, и я уже был не в силах сдерживаться.
Мистеру Фергюсону мое поведение, мягко говоря, не понравилось. Он не привык к тому, что игроки не выполняют его указаний. Мне самому было нелегко, но я понял, что настал момент, когда надо что-то делать. После тренировки босс вызвал меня к себе в кабинет. В этом кабинете находится все, что необходимо ему для работы, например, видеомагнитофон для просмотра игр, а огромное окно выходит на поле. Даже если босс не присутствует на тренировке, можно быть уверенным, что он внимательно смотрит за всем про исходящим. Мимо него не пройдет ничто: он видит все и мгновенно дает понять, если ему что-то не нравится. Находясь с ним в этой комнате с глазу на глаз, чувствуешь себя не очень уверенно - словно стоишь посреди ринга напротив Леннокса Льюиса.
И вот в тот незабываемый день я вошел в кабинет босса. Он смотрел на меня так, что не оставалось никаких сомнений в его чувствах. Затем спросил, было ли шуткой то, что я сказал насчет дубля. Я ответил, что полностью понимаю, чего он хочет, но отказываюсь это делать. Гут он взорвался, но я собрал всю свою волю в кулак и стоял на своем. Я решил: пусть он оштрафует меня, выставит на трансфер или отправит в Сибирь, но я все равно не буду играть за дубль. Он сказал, что если я не буду поддерживать форму следуя его указаниям, то зачахну на скамейке запасных, а потом, когда понадоблюсь, буду не готов. Я ответил, что всегда буду готов, и ушел, трясясь от гнева. Все это было ужасно, но я не собирался идти на попятную.
Этот разговор преподал мне первый урок футбольного профессионализма: ты не должен говорить тренеру, что ему делать, твоя задача - выполнять его указания. Но Алекс Фергюсон не из тех, кто затаивает злобу на игроков, и поэтому, наверное, он и стал одним из самых выдающихся тренеров в истории британского футбола. Мне ужасно хотелось стать частью его успеха, но только время могло показать, удастся ли этой мечте сбыться.
На следующий день я тренировался с молодежной командой, а потом несколько недель с дублем. Замечание о том, что я могу зачахнуть на скамейке запасных, заставило меня задуматься. Если босс хотел встряхнуть меня, ему это удалось. Я упорно тренировался и после тренировок работал сам, чтобы не потерять форму. Тренеры - Эрик Харрисон, Поп Робсон и Джимми Райан - относились ко мне очень хорошо, и мне нравилось тренироваться у них. Они прекрасные специалисты, а уровень молодежной команды оказался на удивление высоким. Все ребята скромные, трудолюбивые, и от работы с ними я получал удовольствие. Как раз перед приходом Эрика тренировочные методы в клубе резко изменились. Брайан Кидд, еще один из тех, кто выиграл Кубок чемпионов 1968 года, побывал в Голландии и Италии, где изучал тренировочный процесс в «Аяксе» и «Парме», и вернулся с массой свежих идей. Совпавший с его возвращением приход Эрика явился сильнейшим стимулом для всех игроков.
Когда появился Эрик, мои шансы на возвращение в основной состав, казалось, стали еще меньше. Ли Шарп выздоровел после долгой болезни, и теперь они с Райаном Гйггзом стали регулярно играть на флангах. Хотя никто из них явно не испытывал удовольствия от игры на правом краю, дела команды пошли на поправку. Эрик мгновенно завел всю команду, и она наконец-то начала выигрывать.
Снова обретя уверенность в себе, получив поддержку от всей команды и поняв, что он всегда будет попадать в состав, Кантона играл все лучше и лучше. Летом мы оба были на чемпионате Европы в Швеции и выступили там примерно одинаково, но как по-разному сложились наши судьбы после этого!
В первом матче Эрика мы выиграли дома у «Норвича» - 1:0, а затем, 19 декабря, нам предстояло в гостях играть с «Челси». Я хорошо помню тот день, потому что в Лондон из Донецка прилетел Яремченко, специально, чтобы посмотреть на меня и обсудить мои дела с боссом. В команде было много травмированных, и я был почти уверен, что выйду на поле. Я отлично себя чувствовал и находился в
