— В Буасси-Сен-Леже, в первом доме налево по Шарантонской дороге, — ответил Черный Петух.
— А его карета?
— Вернулась пустая в Париж.
В обернулся к Сен-Жермену.
— В Монжеронский домик! — приказал тот поспешно.
Наступила полночь. В этот самый час в Буасси-Сен-Леже, в том самом доме, на который указал Черный Петух, два человека не спеша прохаживались по темной аллее сада и тихо беседовали.
— Этот человек должен обязательно погибнуть, — говорил один из собеседников.
— Он погибнет! — отвечал другой. — Он будет побежден, разбит, уничтожен!
— А де Шароле?
— Будет мне служить так, как я захочу.
— Где Нисетта?
— Она там, где и должна пребывать.
— Что делать с Сабиной?
— Когда брат ее уедет, а он уезжает завтра, она опять попадет в наши руки и на этот раз не спасется!
— А он сам?
— Умрет под пыткой!
— Мы восторжествуем!
— Восторжествуем! Двадцать лет назад я поклялся в этом на могиле, из которой ты меня вытащил и возвратил к жизни и мщению!
X
Привал
На дороге из Валансьен в Турне в первых числах мая виднелись тысячи мундиров, лошадей, пушек, повозок, телег — это двигалась французская армия, отправлявшаяся на войну.
День был чудный, небо безоблачно, вся окрестность имела яркий изумрудный оттенок, свойственный весне.
Раздалась команда:
— Стой!
Отряд немедленно остановился. Сержант Тюлип, шедший впереди, желая, чтобы его люди несколько часов отдохнули, направил их в близлежащий лесок.
Через несколько минут после того, как отряд вошел в лес, был разведен огонь, и солдаты в ожидании завтрака разлеглись на траве.
По дороге, которую только что оставили французские лейб-гвардейцы, проезжали фургоны, телеги, повозки.
— Э-эх! — сказал сержант со вздохом. — Как нам не хватает вина, а ведь оно вот в этих подвижных ящиках и находится.
— Это фургоны королевского дома, — заметил барабанщик.
— А под повозкой-то, глядите, корзина с бутылками! — воскликнула маркитантка Нанон, переглянувшись с сержантом.
Заинтересовавшая солдат повозка подъехала прямо к маленькому леску и вдруг остановилась.
— Слушай, Нанон, — сержант, подавая ей свою трубку, — ты ее сохранишь, если я завтра буду убит, не правда ли? — Затем, обращаясь к подъехавшим поставщикам — фуражирам королевского дома, сказал: — Кстати, в качестве кого следуете вы за армией?
— Я поставщик одежды, — ответил Рупар, — поставляю рубашки и панталоны.
— А ваша супруга сопровождает вас?
— Как видите.
— А вы, сударыня? — обратился он к Арманде Жонсьер.
— Я торгую духами, — отвечала та.
— На войне не пользуются духами, мадам!
— Я не еду торговать.
— У вас увеселительная прогулка?
— Я провожаю молодую девушку, которая едет с отцом.
— Дочь солдата?
— Нет, дочь королевского парикмахера Даже.
— И парикмахер едет с армией? — удивилась Нанон.
— Конечно, поскольку едет король.
— Вот оно как, — сказал сержант, — но зачем же парикмахер взял с собой дочь?
— Она захотела повидаться с братом, который служит солдатом, — ответила Урсула Рупар.
— В каком полку? — спросил сержант Тюлип.
— В гренадерском, в роте графа д'Отроша.
— В роте графа д'Отроша? Я вчера поила его солдат, — сказала Нанон.
— Значит, вы видели Ролана? Высокий, красивый, стройный, белокурый и очень печальный.
— Видела! Его товарищи рассказывают, что он все время молчит и желает, чтобы его убили. Должно быть, бедняга очень несчастлив, — вздохнула сердобольная Нанон.
— Ужасно! Он любил молодую девушку, с которой разлучился навсегда, но, для того чтобы все понять хорошенько, вам надо узнать всю его историю.
— Расскажите скорее! — вскричала Нанон. — Мне так интересно!
— Это грустная история, — продолжала Арманда. — У Даже, королевского парикмахера, двое детей: сын Ролан и дочь Сабина. У Ролана был друг, которого звали Жильбером, а у Жильбера сестра Нисетта. Ну, Жильбер полюбил Сабину, а Ролан — Нисетту.
— Как это мило! Друзья становились братьями!
— Обе свадьбы были не за горами, когда Сабину едва не убили…
— Кто же?
— Это осталось тайной. Она была очень слаба, но выздоровела, и свадьбы опять были назначены. Однажды ночью, возвращаясь с бала в ратуше, где Сабина и Нисетта видели короля, который был к ним милостив, они были увезены в экипаже. Сабина сумела выпрыгнуть, а Нисетта так и пропала.
— Кто же ее похитил?
— Неизвестно.
— И она до сих пор не найдена?
— Ее тело нашли в Сене. Карета, в которой ее увезли, верно, свалилась в воду, и Нисетта утонула.
— Ах, какое несчастье! И давно это случилось?
— Месяца два назад. Ролан в отчаянии. Его горе так велико, что он решил оставить Париж и, не желая стать самоубийцей, добровольно пошел в солдаты. Он поклялся, что его убьют в первом же сражении.
— Что ж, это нетрудно…
— Да, — сказал сержант, — но когда он попадет под огонь, то станет защищаться и не даст себя убить. Он забудет обо всем и будет думать только о славе.
— Да услышит вас Бог! — сказала Арманда. — Я не смею на это надеяться. Разумеется, Сабина и Жильбер и не думают теперь о свадьбе. Когда Ролан отправился на войну, а Даже получил приказание сопровождать короля, Сабина также захотела ехать. «Так как брат мой хочет умереть, — говорила она, — я хочу быть с ним до последнего часа; если его принесут раненого, я хочу ухаживать за ним и принять его последний вздох».
Решимость Сабины непоколебима. Жильбер был в отъезде. Он не отказывается от надежды и говорит, что не узнал в трупе, найденном в Сене, свою сестру, и теперь прилагает силы, чтобы отыскать ее. Сабина уговорила меня поехать с ней. Она была больна и опечалена, ей нужны забота и утешение… Я все бросила и поехала с ней.
— Ах, какая же вы добры! — с волнением сказала Нанон. — Позвольте мне поцеловать вас. — И она поцеловала Арманду.
— Вы знаете, — сказал Фанфан Тюлип, — если вам понадоблюсь когда-нибудь я или кто-нибудь из моих
