Он соскочил с лошади и упал перед ним на колени.
— Государь, — сказал он, — теперь я могу умереть. Я хотел жить только для того, чтобы видеть вас победителем. Теперь, государь, вы знаете, отчего зависит победа.
Король сошел с лошади и сам поднял Морица. Он горячо поцеловал его, и крики стали еще восторженнее.
В эту минуту прискакал Ришелье, покрытый грязью и кровью, в разорванном платье. Людовик XV протянул ему руку.
— Герцог, — сказал он, — я никогда не забуду услуги, оказанной вами Франции!
Ришелье поцеловал руку короля.
— Государь — ответил он, — позволите ли вы мне представить вашему величеству двух человек, которые первыми ворвались в ряды английской колонны?
— Конечно, — отвечал король.
Ришелье сошел с лошади, подбежал к полку гренадеров и, схватив одной рукой гренадера, а другой лейб-гвардейского сержанта, быстро потащил их к королю.
— Вот они, государь! — закричал герцог.
— Ролан Даже! — с удивлением сказал Людовик. — А вы хотели быть убитым.
— Государь! — с волнением отвечал гренадер. — Мне не удалось умереть.
— К счастью для вас и для меня, господин гренадер. Для меня потому, что у меня в армии остался храбрый солдат, а для вас потому, что я награжу вас так, как вы заслуживаете.
Он дал поцеловать свою правую руку Ролану, который стал на одно колено.
Отец Ролана с глазами, полными слез, встал на колени по другую сторону и, схватив левую руку короля, прижал ее к своим губам.
Людовик обернулся к лейб-гвардейскому сержанту, который ждал неподвижно невдалеке от того места.
— Как твое имя? — спросил король.
— Тюлип, сержант третьего лейб-гвардейского полка, ваше величество.
— Хорошо! Я запомню, — сказал король.
— Да здравствует король! — закричал Тюлип, махая шляпой.
— Да здравствует король! — подхватила толпа. Даже взял за руку сына.
— Пойдем, — сказал он, — Сабина и Нисетта ждут нас в Сент-Амане.
— А Жильбер?
— Он с ними.
— Но как его нашли? Где он?
— Он сам тебе скажет.
С этими словами Даже увлек сына к мосту.
XXVII
«Кукареку!»
Наступила ночь, весь лагерь был освещен: праздновали победу. В густом лесу близ Мортони остановился всадник.
— Кукареку, — послышалось из чащи.
Всадник сошел на землю, к нему приблизился человек в черном плаще и маске.
— Ну, что яд? — спросил он с живостью.
— Ни малейшего следа! — ответил всадник.
— Они не страдают?
— Нисколько. Б не оставлял их ни на минуту и утверждает, что нет никаких признаков отравления.
— А прошло уже четырнадцать часов, как девушки отравлены. Он сказал, что дал им яд в восемь утра, а сейчас десять вечера.
— Не солгал ли этот человек? Может быть, страх или надежда спастись внушили ему эту мысль об отравлении?
— Это возможно, а если нет?
Человек в маске сделал нетерпеливое движение. Рыцарь размышлял.
— Что с домом? — спросил он внезапно.
— Сгорел дотла.
— Кто-нибудь пытался бежать во время пожара?
— Никто.
— Может, вы видели кого-нибудь, заметили что-нибудь или слышали такое, что могло бы навести нас на след?
— Ровным счетом ничего.
— Так я и думал, — сказал Рыцарь, качая головой. — Борьба еще не кончилась, но она кончится сегодня ночью.
Он наклонился к земле: послышалось второе «кукареку». Третий человек показался в тени. Это был Черный Петух.
— Где пленник? — спросил Рыцарь.
— Он здесь, — ответил Черный Петух.
Он раздвинул кустарник одной рукой, а другой, взяв закрытый фонарь, осветил внутри чащи. На земле лежал крепко связанный, с кляпом во рту, рослый худощавый человек в богатой ливрее. В наклонился над ним.
— Джон! — сказал он с удивлением. — Слуга герцога Кумберлендского!
Рыцарь сделал утвердительный знак. Потом, обернувшись к Черному Петуху, спросил:
— А другой?
— Там! — ответил Черный Петух.
Он повернул свой фонарь налево: другой человек высокого роста, также связанный, лежал в густой траве. В. подошел и посмотрел.
— Князь! — сказал он.
— Он самый! — кивнул Рыцарь.
— Когда их захватили?
— Пока горел дом. Эти люди будут нам полезны.
Рыцарь поставил свою правую ногу на грудь князя.
— Этот мне скажет, где тот! — прибавил он. — Ты поклялся, что не будешь говорить, — обратился он к князю, — а я клянусь, что ты будешь говорить.
Три «кукареку» раздалось в лесу. Три человека явились с правой стороны. Раздалось еще три «кукареку», и еще три человека явились слева. По знаку Рыцаря двое схватили Джона, два других взвалили на плечи князя, пятый человек встал спереди, шестой сзади.
— К фонтенуаскому курятнику! — приказал Рыцарь. Шесть человек исчезли в гуще леса с князем и Джоном. Курятник остался с В.
— Через десять дней общее собрание в парижском курятнике, — сказал он.
В поклонился.
— Приказания собраться будет отдано, — ответил он. Рыцарь проворно вскочил на лошадь и, сделав В прощальный знак, ускакал галопом.
XXVIII
Подземелье
Ночь выдалась темная, но на берегах Шельды, от Барри до Антуани, горели огни, зажженные французскими солдатами, и раздавалось радостное пение и победные крики. С другой стороны Фонтенуа, напротив, все было безмолвно и печально. В этой стороне еще утром величественно возвышался английский лагерь, который был в эту минуту грудой трупов на груде развалин.
Было одиннадцать часов. Вблизи английского лагеря послышался стук лошадиных копыт о сухую землю. На спине лошади лежала поклажа; невозможно было ни узнать, ни даже угадать формы этой поклажи, покрытой чем-то вроде савана. Два человека шли возле лошади, один вел ее под уздцы и был в маске, другой кутался в длинный черный плащ. Они направлялись к дороге, окаймленной густым лесом. Вдруг
