— Это письмо нашли в комнате графа де Шароле? — продолжал Фейдо.
— Да.
— А принц читал его?
— Нет, он находился в отъезде, и я нашел это письмо в жестяном ящике, обложенном внутри тонким асбестом. Оно было обнаружено после вашего отъезда в Версаль, когда я отправился осматривать замок. Этот ящик стоял на обуглившемся столе.
Начальник полиции положил письмо на бюро.
— Кроме этого, в рапорте нет иных изменений?
— Никаких. В рапорте говорится, как и в протоколе, что пожар начался утром в половине шестого с неслыханной силой и со всех сторон одновременно. Прибыли дозорные, начался страшный шум. Между солдатами и разбойниками завязалась драка. Все до единого разбойники скрылись. Мы выяснили, что особняк был полностью разграблен еще до пожара. Всех слуг схватили в одно и то же время, связали и посадили в комнату швейцара, ни один из них не был ранен или даже ушиблен.
— Этот Петушиный Рыцарь истинный дьявол, — сказал начальник полиции, глядя на письмо.
— Вот что странно, и вы, наверное, это заметили, — продолжал секретарь, понизив голос, — Петушиный Рыцарь нападает только на тех знатных вельмож, чья общественная и частная жизнь подает повод к злословию.
— Так и есть, — согласился де Марвиль, как бы пораженный внезапной мыслью.
— Петушиный Рыцарь не обкрадывал, не грабил, не нападал на дома мещан или простолюдинов. Он никогда не совершал преступлений против людей этих классов общества.
— Да, только богатые буржуа и дворяне подвергались его нападениям.
— Причем не все дворяне, к некоторым он питает глубокое уважение, другим даже старается быть полезен… Доказательством служит история с виконтом де Таванном.
— Все это очень странно! — сказал де Марвиль. — Этот человек совершает самые бесстыдные преступления, ведет переговоры со своими жертвами, защищает одних, наказывает других, помогает первым, насмехается над вторыми, ловко уклоняется от розыска, а бывает везде.
— Очень странно, — кивнул Беррье в знак согласия.
— И все же мы должны победить его.
— Самый верный ключ к успеху заключается в награде, обещанной тому, кто выдаст разбойника. Она может прельстить кого-нибудь из его окружения.
— Согласен.
Начальник полиции взял письмо Петушиного Рыцаря и положил в карман.
— Сегодня вечером я вернусь в Версаль и покажу это письмо королю.
В дверь постучали.
— Войдите, — сказал Фейдо.
X
Жакобер
Дверь отворилась, и в кабинет медленно вошел человек, походивший на призрак или тень. Он поклонился де Марвилю.
— Что вам, Жакобер? — спросил начальник полиции.
Жакобер был одним из шести людей, с которыми Фейдо только что говорил. Прежде чем ответить, агент бросил вокруг себя быстрый и проницательный взгляд; убедившись, что оказался наедине с начальником полиции и его секретарем, он поклонился вторично.
— Ваше превосходительство говорили о Петушином Рыцаре? — спросил он.
— Да, — отвечал Фейдо.
— Ваше превосходительство назначили десять дней, чтобы выдать его?
— И ни минутой больше.
— И тому, кто выдаст Петушиного Рыцаря через десять дней, вы, ваше превосходительство, заплатите двести луидоров?
— Без сомнения. Ведь я обещал эту сумму вам, Деланду, Леду, Нуару, Арману и Ледюку.
— Да. А что вы, ваше превосходительство, пожалуете тому, кто выдаст Петушиного Рыцаря сегодня же ночью?
Фейдо сделал шаг к агенту и переспросил:
— Тому, кто выдаст Петушиного Рыцаря сегодня ночью?
— Да, ваше превосходительство.
— Я удвою сумму!
— А что получит тот, кто выдаст не только Петушиного Рыцаря, но и все секреты его шайки?
— Тысячу луидоров.
Жакобер поклонился в третий раз.
— Нынешней ночью, — сказал он, — я выдам Петушиного Рыцаря и его секреты.
— Ты? — удивился Фейдо, быстро переглянувшись с Беррье.
— Я, — ответил агент.
— Ты знаешь, где найти Петушиного Рыцаря?
— Знаю.
— Если ты знаешь, почему ты раньше этого не сказал? — спросил секретарь.
— Я это узнал только прошлой ночью.
— Каким образом? Объясни! Я хочу знать все!
— Ваше превосходительство, — продолжал Жакобер, — вот что случилось за эти шесть дней. Мне было поручено дежурство на улицах Английской, Ореховой и Бернардинской, и я расположил свою главную квартиру на площади Мобер. Мои подчиненные каждый вечер приходили ко мне с донесениями в комнату на первом этаже углового дома, выходящего на площадь и на улицу Потерянную. Наблюдая за всем вокруг, я заметил то, чего никто не замечал до сих пор: на самой площади, на углу улицы Галанд, есть дом, окна и двери которого постоянно заперты.
— Дом с кирпичным крыльцом? — спросил Беррье.
— Именно, господин секретарь.
— Продолжай.
— Очевидно, дом необитаем, а между тем к нему не прибито объявление. С другой стороны, я приметил, что люди подозрительной наружности приходили в определенные часы, обычно после наступления ночи; эти люди останавливались у дверей, стучались и входили, но ни один из них обратно не вышел.
— Как? — удивился Фейдо. — Никто не вышел?
— Никто.
— Выходит, они исчезли?
— По крайней мере, на время. Но на другой день я видел, как те же самые люди, которых я видел накануне, снова входили туда.
— Значит, дом имеет два выхода.
— Нет, ваше превосходительство. Я внимательно изучил это место. Дом имеет только один вход с улицы Галанд и площади Мобер. Он находится у Кармелитского аббатства, и дома по правую и по левую его сторону не сообщаются друг с другом — я в этом удостоверился.
— Однако, — сказал Беррье, — куда могли деваться те люди?
