подумал он. — Это было бы большим счастьем!»
Обратившись к посыльному, ожидавшему приказаний, он сказал:
— Проводите сюда этого человека!
Посыльный поклонился, вышел и почти тотчас вернулся.
XL
Старик
— Войдите, месье, — посыльный отворил дверь и посторонился.
Спустя мгновение на пороге показался человек лет семидесяти, сгорбленный, с белыми волосами, по- видимому, очень смущенный, не смевший идти ни вперед, ни назад и не знавший, что ему делать.
— Войдите! — повторил посыльный.
Старик вошел, и дверь закрылась за ним. Он медленно поднял голову, осмотрелся вокруг с беспокойством, и выражение робости и страха изобразилось на его физиономии.
— Подойдите ко мне! — сказал Фейдо тоном почти любезным.
Старик подошел, низко поклонившись несколько раз.
— Ваше имя? — спросил начальник полиции. Вместо ответа старик снова осмотрелся вокруг.
— Нас никто не услышит? — спросил он дрожащим голосом.
— Никто, — ответил Фейдо.
— Нас точно никто не слушает?
— Никто.
— Сюда никто не войдет невзначай?
— Нет.
— Умоляю вас, заприте двери на замок.
— Говорите, говорите!
— Я не могу, я не буду спокоен, если вы не запрете двери. Я бедный старик, пожертвовавший своей жизнью для того, чтобы услужить начальнику полиции…
— Не бойтесь ничего!
— Говорят, что здесь пробито все насквозь: потолки, стены — все…
Фейдо улыбнулся и запер двери.
— Теперь, — сказал он, — вы можете быть спокойны.
— Да, — сказал старик, вздохнув с облегчением.
— Как вас зовут?
— Жюль Алексис Лоазо.
— Это вы написали письмо?
— Я, монсеньор.
— Это вы нашли то письмо с моим адресом, которое потом послали по почте?
— Я, монсеньор.
— Почему вы не пришли раньше?
— Я не смел, я боялся…
— Где именно вы нашли это письмо?
— О далеко отсюда! На улице Сент-Этьенн.
— Как вы его нашли?
— Утром. Я шел, заметил на мостовой бумагу и поднял ее…
— Это было на улице Сент-Этьенн? В каком месте?
— Напротив церкви Святой Женевьевы.
— Вы знаете еще что-либо об этом письме?
— Ничего.
Фейдо задумался.
— Вы знаете, — сказал он, — что я обещал награду тому, кто послал мне это письмо?
— Знаю и надеюсь, что получу ее.
— Вы, разумеется, получите, только…
— Только что? — с беспокойством спросил старик.
— Я должен иметь верное доказательство, что именно вы нашли письмо, потому что всякий может прийти ко мне и заявить то же самое.
Беспокойство старика, по-видимому, удвоилось.
— Но это правда, это правда! — стал уверять он.
— Вы можете это доказать?
— Увы, нет!
— Никто не видел, как вы подняли это письмо?
— Никто… я был один.
— Вы проводите агента на ту самую улицу и покажете место, где нашли это письмо.
— Хорошо, монсеньор.
— Вы не хотите ничего больше сообщить мне?
Старик казался сильно взволнованным.
— Я… не… могу… — пролепетал он, — однако… мне хотелось бы…
— Что? Что такое? Что вы хотите сказать?
— Я не смею.
— Говорите! Не бойтесь ничего.
Старик выпрямился с усилием и посмотрел на начальника полиции.
— Дело касается Петушиного Рыцаря, — сказал он.
— Рыцаря? — повторил Фейдо недоверчиво.
— Да, ваше превосходительство.
— Вы его видели?
— Да… очень часто.
— Но где же?
— Он мой жилец.
— Рыцарь — ваш жилец! — закричал с изумлением начальник полиции.
— Да… но он не все время живет в этой квартире, а приходит туда время от времени.
— Где это?
— Ваше превосходительство, позвольте мне спросить: сколько, вы сказали, дадите тому, кто выдаст вам Рыцаря, настоящего Рыцаря, а не фальшивого?
— Я дам двести луидоров и место с жалованьем в две тысячи ливров.
— Это хорошо, но мало.
— Как! Двести луидоров и жалованье в две тысячи?
— Может быть, для меня вы дадите другую награду?
— Вы как будто намерены торговаться?
— Но ведь это действительно торг. Я продаю вам Рыцаря и назначаю цену.
— Какую?
— Я стар, мне остается жить недолго, мне не нужно место с жалованьем, но я люблю делать добро, и мне всегда нужны наличные. Дайте мне вместо двух тысяч жалованья тысячу пистолей.
— Тысячу пистолей! — повторил Фейдо. — Вы забываетесь. Спор неуместен! Вы знаете, где Петушиный Рыцарь и сообщите об этом мне, потому что я должен знать правду именем короля. Я вас награжу, но не будьте требовательны, а то вы будете обвинены.
— Обвинен? В чем?
— Человек, знающий, где скрывается разбойник, предводитель убийц, и не служит обществу, не помогает раздавить это чудовище, виновен перед королем и перед законом, потому что становится сообщником этого злодея.
— Вы пугаете меня! Хорошо, я готов! Спрашивайте, я буду вам отвечать. Но крепко ли заперты двери? Потому что я рискую своей жизнью для того, чтобы принести вам пользу.
— Никто не смеет войти без моего приказания.
