Сен-Жермен — это он говорил с герцогом, — подпишите! Уверяю вас честью, что вы можете сделать это без малейшего опасения.
— Давайте! — решился Ришелье.
Он взял перо и подписал.
— Теперь будем действовать каждый со своей стороны, — продолжал Сен-Жермен. — Клянусь вам, что возле второго редута в колонне будет сделана брешь.
Ришелье ускакал к королю. Английская колонна, растянувшаяся по всему полю битвы, оставалась несокрушимой. Пули взрывали землю под ногами лошади короля. Минута была критическая, одна из тех минут, когда честь короля, армии, страны ставятся на карту в последней борьбе.
Сен-Жермен бросился направо, быстро повернул к редуту, вынул из кармана черную бархатную маску, надел ее и направился в деревню, где почти половина домов была сожжена или разрушена. Деревня была пуста, все солдаты ушли под предводительством д’Эстре, на соединение с антуангским корпусом. Мертвые и раненые лежали на земле. На площади возле церкви уцелело подряд четыре дома. Сен-Жермен в маске вошел в один из них. Как только он переступил порог, раздался громкий петушиный крик, потом со всех сторон сбежались люди во французских мундирах. Первым показался Фанфан-Тюльпан и одним прыжком очутился возле Сен-Жермена.
— Ты все сделал? — спросил Сен-Жермен.
— Да, — ответил сержант.
— Сабина?..
— Похищена.
— А В.?
— Погнался по горячим следам. Все удалось прекрасно!
— Хорошо! — сказал Сен-Жермен с радостными искорками в глазах. — Хохлатый Петух, я тобой доволен.
Он обратился к окружающим:
— Петухи, куры и цыплята! Все вы, уведенные мною с пути порока на честный путь, все вы, кого я научал, что такое зло и что такое добро, вы должны заплатить мне сегодня ваш долг. Мундиры, которые вы носите, облагораживают вас. Покажите англичанам, что могут сделать ваши сила к ловкость.
— Вперед! — ответили двести голосов, и заблистали штыки и сабли.
Сен-Жермен повернулся к сержанту и спросил:
— Где он?
— Там, — ответил Фанфан-Тюльпан, указывая на дверь.
Сен-Жермен отворил ее и вошел в небольшую комнату, сняв маску. В этой комнате находился гренадер, ухватившийся за решетку окна и трясший ее изо всех сил, явно намереваясь сломать ее.
— Ролан! — позвал Сен-Жермен.
— Жильбер! — вскричал Ролан, обернувшись и подбегая к нему. — Я наконец свободен.
— Да, ты свободен, и будешь сражаться.
— Я умру!
Ролан хотел броситься к двери, но Сен-Жермен удержал его.
— Это я запер тебя здесь, — сказал он.
— Ты!.. — воскликнул Ролан.
— Я хотел спасти тебя до того часа, когда смогу сказать тебе: вперед! Послушай, Ролан, это великая минута. Тебя ждут преданные солдаты, возьми на себя командование ими. Тебя поведет сержант Фанфан- Тюльпан.
— Тот, что насильно притащил меня в эту комнату и запер?
— По моему приказанию… Но слушай же! Он поведет тебя. Ты атакуешь английскую колонну… Не удивляйся тому, что случится… Держись, Ролан, ты французский солдат… А пока ты будешь драться, я пойду освобождать ту, которая страдает! Ты должен стать победителем к моему возвращению, а приветствовать тебя будет… Нисетта.
— Нисетта! — закричал Ролан.
— Да! Она будет со мной.
— Ты меня обманываешь, ты хочешь мне подать обманчивую надежду!
— Она жива — я всегда так думал, а теперь имею доказательства этому. Я отправлюсь за ней, пока ты будешь сражаться. Делай, что я тебе говорю! Не старайся понять, сопротивляться! Иди! Вперед! Час пробил!
Отворив дверь, Сен-Жермен вытолкнул Ролана в большой зал и закричал:
— Вперед!
Все побежали и увлекли Ролана. Впереди был Фанфан-Тюльпан.
Сен-Жермен, оставшись один, вошел в другую комнату и пробыл там несколько минут. Когда он вышел, то это был уже не благородный граф де Сен-Жермен, а Рыцарь Курятника. Он выпрыгнул в окно. Во дворе стояла оседланная лошадь. Он вскочил в седло и ускакал. Его путь лежал прямо к английскому лагерю.
В эту минуту Ришелье с геройским выражением лица прискакал к королю. Все окружавшие монарха предлагали ретироваться и хотели увести короля.
— Нет! Я останусь! — говорил король.
— Мы останемся! — повторил дофин.
— Не все еще погибло.
— Все спасено! — закричал Ришелье.
— Какие известия? — спросил Людовик XV.
— Сражение будет выиграно, государь, — ответил Ришелье, — возьмем пушки с колонской батареи и ударим по англичанам.
— Да, — сказал король, сразу оценив этот замысел. — Приказываю выдвинуть вперед резервные пушки. Герцог де Ришелье, назначаю вас главнокомандующим моих приближенных. Станьте во главе их и подайте им пример.
Пекиньи и Иснар, офицеры из туренского полка, подвезли пушки. Английская колонна продвигалась. Пушки загремели…
— Вперед, приближенные короля! — закричал Ришелье, бросаясь вперед с обнаженной шпагой.
И все отборное французское дворянство устремилось на неприятеля с яростными криками. Солдаты, устыдясь своего бегства, остановились и также устремились на неприятеля.
Был час пополудни.
XXX. ДЖОН
— У тебя все золото, Сомбой?
— Все, что я смог собрать, Мурени.
— Сколько?
— Десять тысяч фунтов стерлингов.
— Это будет тяжело.
— Ба! В четырех мешках. Нестер и Венера сильны.
— Позови Джона!
Сомбой засвистел. Появился английский лакей, любимый слуга герцога Кумберлендского.
Эта сцена происходила в палатке главнокомандующего английской армией в то самое время, когда колонна приближалась к Шельде, и когда ее атаковали приближенные короля. Английский лагерь был почти пуст. Сомбой и венгерский князь стали на колени перед большим люком, сделанным под походной кроватью герцога.
— Другого тайника нет? — спросил Сомбой у Джона, вошедшего в палатку.
— Нет, — ответил Джон.
