— Почему это? — возмутился Ролан.
Жильбер снял распятие, висевшее на стене, и подал его Иснарде.
— Поклянись на этом распятии, что ты не знаешь ничего, что ты не можешь ничего сообщить нам — тогда я поклянусь, что не буду больше тебя расспрашивать.
Иснарда не отвечала.
— Поклянись! — повторил Жильбер.
Лицо служанки стало бледнее савана. Она продолжала молчать, но губы ее сжались.
— Клянись или отвечай! — сказал Жильбер угрожающим тоном.
— Говори же! Отвечай! Объяснись! — запальчиво закричал Даже.
— Мой добрый господин, умоляю вас, — произнесла Иснарда и упала на колени перед парикмахером.
— Боже мой! — воскликнул Ролан. — Эта женщина что-то знает!
— Говори! Скажи все, не скрывай ничего! — закричали в один голос мадам Жереми, Урсула и мадам Жонсьер.
— Говори же! — поддержала их Жюстина.
Иснарда по-прежнему стояла ца коленях с умоляющим видом.
— Да поможет мне Господь… — прошептала она.
— Еще раз спрашиваю тебя — ты будешь говорить? — настаивал Жильбер.
— Как! — закричал Даже. — Дочь моя ранена, она умирает и говорить не может, а эта презренная женщина не хочет нам отвечать!
— Очевидно, она виновата! — сделал вывод Ролан.
Иснарда вскочила.
— Я виновата!.. — закричала она.
— Почему ты не хочешь говорить?
— Я не могу.
— Почему же?
— Я поклялась спасением моей души ничего не говорить…
— Кому ты дала эту клятву? — спросил Даже.
— Вашей дочери.
— Сабине? — закричал Жильбер.
— Да.
— Она сама потребовала от тебя эту клятву?
— Она сама.
Все присутствующие удивленно переглянулись. Очевидно, никто не ожидал, что Иснарда может быть причастна к этому роковому таинственному происшествию. Жильбер подошел к служанке.
— Расскажи нам все! — потребовал он.
— Мучьте меня, убейте меня, — отвечала Иснарда, — я говорить не стану.
— Что же может заставить тебя говорить? — закричал Даже.
— Пусть ваша дочь снимет с меня клятву.
— Ты с ума сошла! — закричал Ролан. — Как! Моя сестра стала жертвой ужасного злодеяния, а ты не хочешь объяснить нам — ее отцу и брату — как это могло произойти! Еще раз повторяю — берегись! Отказываться отвечать на наши вопросы — значит, признаваться в своей вине.
— Думайте, что хотите, — сказала Иснарда, — я поклялась и не буду говорить до тех пор, пока барышня мне не прикажет.
Губы Жильбера побледнели, брови нахмурились, он казался очень обеспокоенным. Глубокое изумление отражалось на лицах всех женщин. Подмастерья, видимо, ничего не понимали. Добрый Рупар с начала допроса таращил свои серые глазки, раскрыв рот, делая гримасы, что, по словам его жены, сопровождалось большим усилием мысли.
Наступило торжественное молчание, которое Рупар прервал первым.
— Как это все смешно! — сказал он. — Очень смешно!.. Так смешно, что я даже не понимаю! Эта девушка не говорит, можно подумать, что она немая, но…
Жильбер схватил руку Иснарды.
— Ради жизни Сабины — ты будешь говорить?
— Нет, — отвечала служанка.
— Ты не хочешь?
— Не хочу.
— Ну, если так…
— Мсье Даже! Мсье Даже! — закричал громкий голос с верхнего этажа.
Даже вскочил.
— Что такое? — спросил он хрипло.
— Идите сюда скорее! — продолжал голос.
— Ах! Боже мой! Что там такое? — произнес несчастный отец, прислонившись к наличнику двери.
Раздались легкие шаги, и молодая девушка вбежала в комнату. Это была Нисетта, глубоко взволнованная.
— Скорее! Скорее! — сказала она. — Вас спрашивает Сабина.
— Моя дочь! — закричал Даже.
Он стремительно вышел, как сумасшедший, которого ничто не могло остановить.
— Мсье Ролан! Мсье Жильбер! Ступайте и вы, — продолжал голос Кино.
— Сабина очнулась? — спросил Жильбер, взяв за руку Нисетту.
— Да, — отвечала девушка со слезами на глазах, — она пришла в себя, узнала нас, поцеловала и спрашивает вас.
— Пойдемте! — закричал Ролан.
Жильбер схватил Иснарду за руку.
— Ступай и ты! — сказал он. — Теперь мы узнаем все.
XVI. НОЧНОЕ ПРИКЛЮЧЕНИЕ
Сабина, с уже не таким бледным лицом и ожившим взглядом, сидела на постели, поддерживаемая рукой мадемуазель Кино.
Очаровательно и умилительно выглядела эта женщина в расцвете лет и красоты, в блистательном, изысканном наряде, окружая заботой молодую девушку, возвращавшуюся к жизни.
Даже, со всей силою родительской любви сдерживающий волнение, овладевшее им, подошел к Сабине осторожно, едва дыша: он боялся вспышкой своей нежности вызвать кризис. Сабина нежно улыбнулась, увидев отца, и протянула ему свою бледную руку.
— Дочь моя! — сказал Даже, не в силах удержаться от слез.
— Батюшка, мне гораздо лучше, — прошептала Сабина.
Вошли Нисетта, Ролан, Жильбер, за ними — служанки. Подмастерья остановились на площадке, не смея войти в комнату. Сердца у всех учащенно бились, на лицах отражалось сильное волнение.
— Она может говорить, — сказала Кино.
Ролан и Нисетта подошли ближе. Жильбер остался позади.
— О! — продолжала Сабина. — Как хорошо возвратиться к жизни! Мне казалось, что я умерла.
— Сабина, что ты говоришь! — закричал Даже.
— Подойдите все, я хочу всех видеть, — сказала Сабина. — Боже мой!.. Мне кажется, будто мы были разлучены несколько веков.
Взгляд ее, попеременно останавливавшийся на каждом из окружающих, вдруг остановился на Жильбере, который стоял поодаль. Глаза ее сверкнули.
