Карло равнодушно глянул на него:
— Вы не поняли. К плате эти цифры никакого отношения не имеют. Здесь учтены взятки, предлагаемые нам.
— Ах, вот как! — с облегчением воскликнул Джеймс.
Вполне резонно было учитывать любую попытку подкупа персонала Службы армейской контрразведки, даже если деньги не переходили из рук в руки.
— А те деньги, что мы получаем, — продолжал Карло, — мы складываем в жестяную коробку на буфете. И всегда точно знаем, сколько там лежит денег.
Холодок накатил снова.
— И что происходит с деньгами из жестянки?
— Мы используем их на подкуп со своей стороны, — сказал Энрико.
Оба итальянца бесстрастно смотрели на Джеймса.
Джеймс набрал в грудь побольше воздуха:
— Отныне взятки следует прекратить. И с той, и с другой стороны. Понятно?
— Si![26] — отозвался Энрико.
— Конечно! — кивнул Карло, продолжая что-то записывать на том же листе.
— Пока я здесь, мы… — Джеймс запнулся, подбирая нужные слова. — Чтоб все было честно, чтоб комар носа не подточил!
Нет, черт возьми, не то! Причем здесь комар, еще бы утконоса приплел!
— Словом, не вилять — бить прямо! — Джеймс для верности жестом сопроводил свои слова.
— Вы насчет вашего английского крикета? — сказал Карло с отработанным равнодушием. — Сожалею, сегодня не получится. Слишком много работы.
Больше итальянцы не произнесли ни слова. Но когда Джеймс вышел из комнаты, Энрико процедил сквозь зубы:
— Ogni scupa nova fa scrusciu. Новая метла метет по-своему.
К полудню Джеймс рассортировал кучу бумаг на две огромные стопки, про себя обозначив их: «фашисты», «уголовники» и «психи». Но, что самое важное, — он обнаружил Черную Книгу, перечень известных преступных элементов здешних мест. К сожалению, Джексону и в этом не удалось докопаться до сути. Зачиналась книга достаточно толково — четким перечнем имен и адресов, с сопутствовавшими пометками либо «фашист», либо «бандит», а с также кратким перечнем обличающих свидетельств. Но, листая страницы, Джеймс обнаружил, однако, что сведения, чем дальше, тем скуднее. Против одного из мужских имен Джексоном было приписано: «по слухам, имеет три соска», против другого — «женоподобен». Некая Аннунциата ди Фратерно характеризовалась, как «аристократка, известная склонностью к нимфомании». А некий Джорджо Россети как «патологически боявшийся ос».
Невольно втянувшись, Джеймс сел и погрузился в чтение, как вдруг отворилась дверь и в комнату вошли трое. Поскольку один из вошедших был майор и, по-видимому, командир Джеймса, тот вскочил и мгновенно отдал честь. Карло с Энрико лишь надменно взглянули и снова погрузились в свои непонятные занятия. Майор Хеткот был озабоченного вида человек лет сорока.
— Честно говоря, на итальяшек мне наплевать, — бросил он Джеймсу. — Просто хочется навести в регионе хоть какой-то порядок. Мы все считали, что к этому времени уже будем в Риме, но к несчастью фрицы засели милях в шестидесяти к северу в Монте-Кассино и дело принимает крутой оборот. Обращайтесь, если возникнут какие-либо трудности, но хотел бы все же надеяться, что их не возникнет.
Джеймс поддакнул, что, скорее всего, майора особо беспокоить ему не придется, и командир направился к выходу.
— Кстати, о браках, — вдруг спохватился он, развернувшись и остановив на Джеймсе холодный взгляд. — Старайтесь предотвращать браки военнослужащих. Вызывает массу недовольств и расслабляет солдат. Охота ли солдату лезть под пули, если в шести милях от передовой его ждет в теплой постели итальянская синьорита.
— Синьорина, сэр!
— Как?
— «Синьорита» это по-испански.
Сообразив, что майор явился сюда не для того, чтобы совершенствовать свой итальянский, Джеймс тотчас спохватился:
— Не беспокойтесь, сэр, Джексон мне подробно изложил ситуацию с браками.
— Рад слышать.
Майор ушел в сопровождении одного из офицеров. Другой, капитан с неправдоподобно голубыми глазами, протянул Джеймсу руку.
— Том Джеффрис, подразделение «Эй», — весело бросил он. — Для своих — Слон. Мой кабинет на верхнем этаже. Правда, в нем я, понятно, не засиживаюсь.
И заговорщически подмигнул.
Подразделение «Эй» составляли труженики «плаща и кинжала». Надо полагать, Джеффрис намекал, что обычно занят сверхсекретными делами в немецком тылу.
— Ясно, — сказал Джеймс. — Рад познакомиться.
— Послушай, как насчет где-нибудь пообедать? Тут неподалеку есть одно место, где готовят вполне приличные телячьи отбивные.
И вот, вторично за последние двадцать четыре часа, Джеймс был препровожден в «Зи Терезу». Если его появление и удивило метрдотеля, тот этого не показал, зато у Джеффриса вид был несколько ошарашенный, когда Анжело повел их, едва ли даже не подмигнув, к «столику капитана Гулда».
Во время обеда Джеффрис расспрашивал Джеймса, как и где он воевал, но военный опыт последнего пока был весьма скуден, если не сказать больше.
— Ерунда, — сказал Джеффрис. — Возможно, время от времени будем тебя привлекать. Мы обычно закидываем ненадолго человечков на немецкую территорию — фрицев пострелять, и, признаюсь, человек с итальянским очень бы нам пригодился. Наши ребята языка не знают и из-за этого вечно попадают во всякие переделки.
Джеймс промычал нечто вроде горячего сожаления в связи с загруженностью; не хватало еще соваться на оккупированную немцами территорию переводчиком при банде тупых головорезов. Пытаясь уйти от этой темы, Джеймс, понизив голос, сказал:
— Майор Хеткот упомянул о продвижении наших войск. Какой позор.
— А что такое?
— Так ведь оно захлебнулось у самого Монте-Кассино.
— Это как посмотреть, — глаза у Джеффриса блеснули. — Сам посуди. Зачем мы здесь?
— Чтобы бить немцев?
Джеффрис покачал головой:
— Чтобы скапливать их тут и, по возможности, в большом количестве, пока основное действие разворачивается во Франции, вот зачем. Меньше всего Черчиллю нужно, чтобы немецкие дивизии из Италии перемахнули через Альпы и там укрепили бы свои позиции. Так что пока немцы думают, будто держат нас, на самом деле,
Воистину, «Зи Тереза» была местом, где раздавались советы.
— Конечно.
— Весь здешний спектакль, вся эта страна, все это вот, черт подери, на самом деле гигантский отвлекающий маневр. На твоем месте я бы позволил и себе отвлечься. Развлекайся, пока можно.
К их столику подошла женщина. Высокая и необыкновенно красивая, с длинным темными волосами, изящно сколотыми и уложенными волнами на голове, в узком, облегающем платье, в котором не стыдно было показаться и в бальном зале отеля «Мейфэр». Джеймс заметил, что один глаз у нее был стеклянный; глаз уставился в упор на Джеймса, когда женщина нагнулась, чтобы приложиться к щеке губами Джеффриса. Слегка повеяло дорогими духами.
