54) В. И. МЕЖЛАУКУ 19 ноября 1937, Москва
1) Существует ряд журналов, как «Nature», «La Science et la Vie»[87] и др., в которых печатается все новое, что происходит в науке и в ученом мире. Эти журналы нам очень важны, так как там очень быстро и кратко печатаются все новейшие открытия до того, как они полностью будут напечатаны в больших научных журналах. Кроме того, там дается отчет о всех конгрессах, съездах и дискуссиях.
За последние два месяца эти журналы перестали к нам доходить. Я справился, в чем дело, и узнал, что их задерживает цензура.
На прошлой шестидневке я был в Ленинграде, и оказалось, что там цензор более разумный человек, и ленинградцы их получают.
Уже то, что задерживают эти журналы, есть безобразие, но еще хуже, что это делается так нелепо. В Ленинграде я прочел эти номера и старался выяснить, почему цензор их задержал. [Понять] это оказалось нелегко.
Например, в одном номере сказано, что на конгрессе в Париже, устроенном по случаю [Всемирной] выставки, поражало полное отсутствие делегатов — представителей науки СССР. Ну что тут такого, чтобы запретить журнал?
Мы все знаем, что держат нас как институток в закрытых учебных заведениях и боятся, чтобы кто не лишил невинности или не похитил.
В другом номере отчет о дискуссии между Вавиловым и Лысенко, отчет составлен из опубликованных у нас стенографических записей. Я прилагаю его перевод. Как Вы видите, есть недружелюбные нотки, но что в этом удивительного? Зачем это скрывать от советских ученых? <...>
2) Мне хочется сказать несколько слов о споре Лысенко с Вавиловым. Я считаю, что в науке всякий спор, всякая дискуссия, как бы разны ни были мнения, является прекрасным стимулом и приносит большую пользу. Ведь наука есть не что иное, как обобщение опытов, а опытный материал, если он правилен, остается незыблемым, как сама природа, на веки вечные. Теоретические обобщения непрерывно меняются с тем, как наш опыт растет. Поэтому всякое теоретическое построение, как бы оно крупно ни было, все же будет меняться. Спорят ученые обычно о теориях. Но вот тут-то и важно, чтобы спор всегда велся на базе опытного материала, только тогда спор плодотворен.
У нас в дискуссии стали применять не только нелепые, но вредные методы. Это не только обнаруживается в спорах генетиков, но [и] в физике — в безграмотной с научной точки зрения статье Максимова в 7 номере «Под знаменем марксизма»[88], в истории, пример — критика книги Тарле о Наполеоне, помещенная в «Правде»[89]. Аргумент схематично следующий, если в биологии ты не Дарвинист, в физике ты не Материалист, в истории ты не Марксист, то ты враг народа. Такой аргумент, конечно, заткнет глотки 99% ученых. Конечно*, такие методы спора не только вредны для науки, но также компрометируют такие исключительно могучие теоретические построения, как Дарвинизм, Материализм или Марксизм. Тут надо авторитетно сказать спорящим: спорьте, полагаясь на свои научные силы, а не на силы товарища Ежова.
3) Я тут председатель комиссии по техническому снабжению Академии наук. Но дела наши идут плохо. Я писал тов. Чубарю еще месяца два тому назад, писал в Наркомвнешторг.
Мне нужны общие директивы, как вести это дело. Искать их в Академии наук безнадежно, там полная бесформенность, а порядка там меньше, чем на Канатчиковой даче. Такие условия работы меня тяготят, и я очень хотел бы ее оставить. К тому же, сейчас очень недурно идет работа в лаборатории, и я жалею, что день имеет только 24 часа.
55) Н. БОРУ 10 декабря 1937, Москва
Я получил Ваше письмо о смерти Резерфорда, оно, по-видимому, разминулось с моим. Я получил целый ряд писем от друзей, и это поразительно, как мною людей высоко ценили Резерфорда. Мне нужно было выступить с большой публичной лекцией о Резерфорде и написать несколько статей о нем.
Все это время я был очень занят работой по вязкости гелия ниже Х-точки [90]. Может быть, Вы помните, что я говорил Вам о плане этой работы во время Вашего пребывания здесь. Эксперименты развертываются, но предварительные результаты весьма интересны. Оказывается, ниже Х-точки вязкость гелия действительно падает более чем в 1000 раз. Я предполагал, что вязкость в 10 раз меньше, а она оказалась в 10 000 раз меньше вязкости газообразного водорода при самой низкой температуре, при которой вязкость измерялась.
Весьма трудно представить себе «безвязкостную» жидкость, и свойства ее очень забавны. Очевидно, что данные Кеезома в его экспериментах по весьма высокой теплопроводности гелия-П могут легко быть приписаны неизмеримо малой вязкости. Скорость возникновения конвекционных потоков в жидкости обратно пропорциональна квадрату вязкости. Явление малой вязкости весьма ярко выражено и легко наблюдается.
Я проделал эксперименты около 20 раз, изменяя условия и пытаясь обнаружить возможные ошибки, но не смог найти ни одной. Посылаю Вам с этим письмом копию моей предварительной заметки в «Nature»[91]. Так что, если это Вас заинтересует, Вы можете просмотреть ее.
Теперь о Ландау и возможности его приезда, чтобы поработать с Вами. Я говорил с ним об этом, и он сказал, что в настоящее время он очень занят своей повой теоретической работой и думает, что было бы лучше отложить его визит на более поздний срок.
Семья чувствует себя хорошо, Питер ходит в школу, зима в полном разгаре, много снега и прекрасные лыжные прогулки. Надеемся увидеть Вас снова летом.
Сердечный привет и самые лучшие пожелания с наступающим Новым годом Вам и г-же Бор.
56) В. Л. КОМАРОВУ 17 февраля 1938, Москва
Я очень внимательно продумал создавшееся положение с Комиссией по техническому снабжению Академии наук, председателем которой я состою, и, приняв во внимание изменение функций этой комиссии, произведенное Президиумом, я решил прекратить работу в ней.
Я прилагаю при этом письме официальное заявление в Президиум Академии наук, но хочу Вам высказать те мотивы, которые заставили меня это решение принять.
Когда я несколько меньше года назад согласился начать работать в Комиссии по техническому снабжению, то главное, что заставило меня заняться этой работой, было убеждение, что из многих препятствий для успешного развития научной жизни в Союзе одним из основных является очень плохая организация материальной базы, в особенности научного снабжения. При всех, даже очень благоприятных остальных условиях, без хорошего научного снабжения нельзя иметь здоровую активную науку в стране.
Организуя свой институт, я увидел, что научное снабжение в стране плохо организовано в значительной мере по вине самих же ученых, которые не проявляют ни достаточного интереса, ни достаточной энергии, чтобы его наладить. И в частности, в нашем институте мне удалось значительно улучшить снабжение по сравнению, я думаю, с большинством институтов Союза. Свой опыт в этом направлении я и хотел использовать в работе комиссии. Положение о комиссии, утвержденное Президиумом год тому назад, как раз
