тоже, Ваня, не заглянешь. А сразу, по автомату, осуждаешь. А может, этот Аркадий – благочестивее тебя в тысячу раз? Может, ты за свои слова на Страшном Суде ответишь по полной программе? Так, что мало не покажется!
– Да чего там сомневаться? – парировал Иван. – Речь-то о целительстве. То есть об оккультной практике. Ну ладно бы ещё травами лечил или иглоукалыванием. Хотя и то вещи с православной точки зрения сомнительные. А этот тип именно колдовством и лечит. Из могилы, говоришь, поднимает? То есть наперекор Промыслу Божьему идёт? Значит, чем больше он косит под православного, тем яснее, что маскировка это всё. Просто ему хочется и православных людей обольстить, внедрить бесовские крючки в их души. Отсюда и методика. Сатана ведь избирательно действует. Одних своих служителей нацеливает на неверующих, там и не скрывают, что магия. А других посылает с православными работать, тут уже тоньше надо. Вещи-то известные, вся православная литература этим полна.
– Это какая ещё «вся литература»? – изумился Игорь. – Небось, брошюрка «Люди и демоны»? Это из неё все твои познания?
– А ты Святых Отцов почитай! Да не избирательно, нужные цитатки выдёргивая, а основательно. В комплексе… Там всё есть.
– Ах, какие мы мудрые! Можно подумать, будто ты сам их всех от корки до корки прочёл! Тоже ведь цитаты выдираешь. А ты бы лучше Евангелие вспомнил. Что Иисус сказал своим ученикам? «Истинно, истинно говорю вам: верующий в Меня, дела, которые творю Я, и он сотворит, и больше сих сотворит…» Здесь именно тот случай. Человек верует, человек благочестив – вот Господь и даровал ему благодать.
– Ну, знаешь ли! – взвился Иван. – Это же про апостолов сказано! Про величайших святых! А тут какой- то Аркадий, извиняюсь, Львович. А у него церковное благословение имеется, а? Помнишь, в послании к Тимофею сказано: «Если же кто и подвизается, не увенчивается, если незаконно будет подвизаться».
– Вот ты опять, ничего не зная, придумал, как тебе удобнее. Откуда ты знаешь? Может, у него и есть благословение. Может, его батюшка как раз и благословил!
– Может, может, – передразнил Иван. – Известно о нём было бы тогда. Да если и благословил… Батюшки – они ведь тоже разные бывают. Иные пастыри похуже волков. Иным пастырям самим полечиться бы неплохо. Один отдельно взятый батюшка – это ещё не вся церковная полнота.
– А тебе как надо? – вскинулся Игорь. – Чтобы непременно епископ благословил? Или сразу Святейший? Или чего уж мелочиться, Вселенский Собор?
– Вот так люди и попадают в сети бесовские! – покачал головой Иван. – Как только возомнят о себе, да о своём батюшке, который без епископа – никто… Сразу их одолевают страсти… Вот посмотри на себя. Ведь весь кипишь, как чайник! Сейчас к потолку взлетишь от злости. А всё потому, что правда глаза ест. В прелести ты, брат! Покайся!
– Ну, можно подумать, ты у нас правило кротости, – прищурился Игорь. – Только обзываться и можешь. Всё у тебя по полочкам разложено, всё православие между страниц Типикона закладочками. Туда нельзя, сюда не лезь, снег башка попадёт… Там ересь, здесь раскол, за полтора шага – соблазн. Ну прямо концлагерь какой-то. Ни любви, ни свободы. Забыл, небось, что «Дух дышит где хочет»? Где Он хочет, а не где ты. Короче, Димка, я тебе так скажу. Договорись с этим мужиком, пообщайся с ним. Если там и вправду мутное что-то, ты почувствуешь. Господь тебе разумение даст, только молись. Но я думаю, это реальный шанс. Реальный путь…
– В преисподнюю, – закончил за него Иван. – Димка, да не слушай ты его, у Игрека сам знаешь какие экуменические тараканы в голове. Ни в коем случае с этим Аркадием не связывайся, беги от соблазна. Господь Сам знает, как для твоего Сашки лучше. Если есть Его воля на исцеление, он и через традиционную медицину воздействует. А уж если нет… Игрек одно только верно сказал – молись. Побольше молись, поискреннее…
Дмитрий вздохнул. Он не вмешивался в полемику. Зачем? Он же не спорить собирался – а лишь надеялся, что через кого-то из них получит ответ. Оттуда… Но увы… Очередная перепалка. Оба в чём-то правы. Оба уверены, что правы на все сто. Обоим легко рассуждать, легко махаться священными цитатами. К ним ведь не приходили Иные, они не сражались в Сумраке, их не искушали совершенно бесплатным и почти безгрешным исцелением. Старец Сергий – тот не раз повторил: «Не знаю…», «Сие мне неведомо», «Быть может»… А ребятам всё ведомо. Зря он затеял этот разговор. Только ввёл обоих в соблазн. «Господи! – взмолился он. – Прости мне ещё и это».
– Ладно, хватит! – сказал он. – Спасибо вам. Буду думать. А сейчас давайте, что ли, чай пить. Который уже остыл.
12.
Лариса Викторовна смотрела на них виновато. Блики от люминесцентных ламп отражались в толстых стёклах её очков.
– Вы всё-таки надежды не теряйте, – каким-то пластмассовым голосом повторяла она. – Может быть, это случайное отклонение. Такое бывает иногда… а потом активность коры восстанавливается.
Всё было ясно. Сашка уходил. Медленно соскальзывал с плоскости жизни куда-то вниз, в иные, затаившиеся пространства. Энцефалограмма с каждым часом ухудшалась, зелёная синусоида делалась всё более пологой, грозя превратиться в прямую. В кратчайшее расстояние между двумя точками – «здесь» и «там».
Кое-как промаявшись ночь, с семи утра Дмитрий уже был в больнице. Удивительно, но никто и не думал их с Аней прогонять – лишь выдали застиранные казённые халаты и разношенные войлочные тапочки. Как будто стерильность хоть чем-то могла помочь!
Аня, разумеется, тоже всю ночь не спала. Стояла на коленях перед маленьким, переносным складнем, молилась. Дежурная сестра предложила ей снотворного – но та ни в какую. Дмитрий прекрасно её понимал. Тратить на сон, быть может, последние минуты Сашкиной жизни – потом себе этого никогда не простишь. Его тоже подмывало приехать сюда поздним вечером, едва лишь выпроводив гостей. Он уже было позвонил Ане (мобильник теперь был у неё) – мол, жди, выезжаю. Но оказалось, обоим вместе ночью нельзя. Не положено по каким-то правилам больничного распорядка. Ей и так из милости разрешили остаться в палате. А его не пустит охранник на входе. Наверное, сообразил потом Дмитрий, вопрос решился бы парой сотенных бумажек, только не умел он так… и учиться было уже бесполезно.
Сашка лежал неподвижно, до груди накрытый простынёй. Шланги, трубки и провода тянулись к нему точно щупальца инопланетного монстра, и казалось, высасывали жизнь. Хотя всё было с точностью до наоборот.
А рядом, на тумбочке, одиноко сидел плюшевый медвежонок по имени Генерал Топтыгин. С ободранным
