сжимает сердце, перехватывает дыхание, заполошно скачет пульс…
«Между небом и землёй» я знал неплохо. Не играл, конечно — что же я, идиот в такое играть! — но рецензировал сценарий Соловьева с Паньшиным. Помнится, даже хвалил, талантливо сделано. Тем, кому нравится воевать в полуразрушенном мегаполисе, карабкаться по обвалившимся стенам небоскребов, прыгать с крыши на крышу — им понравится.
Интересно, сколько сессий я продержусь до первого инфаркта? Как представить, что летишь на «малом крыле» с иссякающим зарядом — сухо делается во рту, и нехорошие иголочки вонзаются под рёбра. А там симулятор реальности. И ведь даже фильтра мне не поставят, не положено заключенным. Тем более излучающим столь первосортную эмонию. Что толку в снятом годе, если я там не продержусь и месяца? Да я на первой же сессии и загнусь!
Марине придёт стандартное извещение. «С глубоким прискорбием информируем Вас…» Пенсии не положено, я выяснял. Конечно, остаются пособия на девчонок, но грошовые. На что они будут жить? На смешную Маринкину зарплату? Квартиру, конечно, придётся продать, перебраться куда-нибудь в пригород — в Ступино или в Талдом… С её-то непрактичностью… разве что друзья помогут. Особенно Витя Ершов — уж так, бедный, вокруг неё увивался — лысый, бледный, с потными ладонями…
Ребятам в камере я решил ничего пока не говорить. Начнут поздравлять, тайно завидовать — а сказать им правду, так замучат жалостью. Пускай уж узнают в последний день. Кого-нибудь на моё место пришлют, так что отряд не заметит потери бойца… тем более, что и боец из меня неважный.
Жаль, что я неверующий. Сейчас было бы легче. Когда есть к Кому взмолиться, на Кого надеяться, перед Кем поплакаться. Но я — закоренелый агностик. Уж как-нибудь обойдусь без этих костылей. К тому же нечестно это было бы — всю жизнь отвергать, а как припекло — елозить на брюхе, выпрашивая спасение.
Ведь и Ему, наверное, неприятно, когда на брюхе.
4
Водопад был удивительно тих — при том, что струя чистейшей, прозрачнейшей воды рождалась на десятиметровой высоте, где смыкались своды. Пролетев метра два, разбивалась о широкий гранитный выступ, и уже дальше мчалась разложенная на миллиарды брызг, а в самом низу, отразившись от красноватых валунов, подскакивала вверх, рождая светлую пену. Загляни сюда солнечный свет — наверняка бы всё пространство искрилось радугой.
Но не было солнца, вообще никакого света не было, кроме моей налобной фары. Впрочем, её хватало, чтобы видеть всю необъятную Долину Слёз. Под слёзами разработчики Игры подразумевали водопад. При всей их пошлости кое-что им удалось — хотя бы вот эти подземные красоты.
К тому же и место очень удобное. Наш командир Миша напоследок решил подарить мне синекуру. Охранять подходы к Сокровищнице — самое лёгкое, что только может быть. Единственный путь, которым могут подобраться враги — это узкий шкурник, изгибающийся прихотливыми узлами. Выход прекрасно просматривается, и как возникнет там вражья башка — спокойно стреляй из чего хочешь. Быстро выскочить из шкурника невозможно, нацелить оттуда охранника — тем более. А вдобавок ещё и акустика здесь интересная — шорох ползущего тела куда громче водопада. С точки зрения физики такого не бывает, но здесь-то не физика, здесь Игра.
Всё-таки я не выдержал, рассказал командиру о переводе в «Между небом и землёй». Пускай не строит насчёт меня планов, команда лишается игрока, а замену когда ещё дадут…
Всю эту неделю я так старательно притворялся спокойным и ироничным, что даже и сам слегка поверил, будто всё обойдётся. И лишь ночами, когда снились перемазанные вареньем девчонки, грыз подушку. «Не раскисать, не раскисать» — рявкал я на себя. Не терять достоинства — всё остальное уже растерял. С кого ещё брать пример гладиатору — лишь с римских стоиков.
Я человек пунктуальный. Какие бы грустные мысли ни шебуршились под черепной коробкой, а с отверстия шкурника я глаз не сводил, и палец не снимал со спускового крючка «Ягуара». Маломощный лучевик, зато бесконечная батарея. Самое удобное здесь оружие — обвала не вызовешь, а в человеке запросто дырку сделаешь. Орков «Ягуар» берёт уже хуже, троллей и скелетов совсем не бьёт, но этой живности здесь не водится. Сюда и враг-то не ползает, потому что враг — не дурак, знает, что нахрапом Сокровищницу не взять. Только утончённой магией, и то если удалось найти Камни Силы.
Звука не было — ни шороха, ни скрежета. Поэтому когда сзади деликатно кашлянули, у меня захолонуло сердце. Палец рефлекторно надавил на спуск, и узкий зелёный луч прожёг дырочку в каменной плите. Хорошая дырочка, карандаш можно вставить.
— Ну что ты такой нервный, Андрюша? Хорошо ещё себя не подстрелил. Ты бы это, витамины принимал. Успокаивающие.
Олег был сама доброжелательность. Оружия при нём не наблюдалось, руки он скрестил на животе и, казалось, испускал флюиды абстрактного гуманизма.
— Как? Как ты смог сюда пробраться? — выдохнул я, забыв поздороваться.
— Ноу хау, Андрюша, — Олег уселся на здоровенную гранитную глыбу, даром что та была мокрая. — Да и какая тебе разница?
— Как это какая? Значит, сюда любой из ваших серых братьев может впереться? Не по шкуродёру, а так? И Сокровищницу гробануть?
Олег взглянул на меня с искренним удивлением.
— Ну что ты как маленький? Не надоели игрушки-то? Шкуродёр, сокровища… Ты что, душой за победу болеешь? Одна на всех, мы за ценой не постоим? Небось, взять Кристалл Мудрости желаешь? Проще будь. Серые, бурые — это фигня. И система зачётов тоже фигня.
— Ну, кому фигня, — скривился я, — а кому досрочное освобождение.
— Блин, — вздохнул Олег, — ну какой же ты наивный… Или притворяешься? Короче, помнишь тот наш разговор? Не надумал? А то меня уже спрашивают, ну типа как?
— Не понимаю я тебя что-то, — пожал я плечами. — И вообще не люблю намёков. Хотя это уже и неважно. Всё равно я тут последний день, в подземельях. Переводят меня, в «Между небом и землёй».
— Ага, знаю, — кивнул он. — Классная игра. Ну типа поздравляю, на свежем воздухе-то оно всяко приятнее.
— Спасибо, но прыгать с крыш — не для моего сердца. Только кто ж меня спросит-то?
Он высоко поднял брови.
— Мне бы твои проблемы… Ну детский сад, штаны на лямках. Андрюша, дорогой, да ведь это решается на раз. Есть люди, я уже тебе говорил. Серьезные люди. С такими кодами допуска, что тебе и не снились. И отменить твой перевод им как два файла перекинуть. Хочешь, поговорю?
Сердце ёкнуло. Ну вот, началось. Легко было посылать его неделю назад. Тогда я не висел между небом и землёй. Лишь теперь начинается настоящая вербовка. Теперь, когда клиент созрел.
— А взамен? — Мне удалось сохранить ироничный тон. — Только не надо заливать на тему бесплатного сыра. И пожалуйста, без намёков. Ну не понимаю я их.
Олег посмотрел на меня, сунул куда-то руку — и секунду спустя протянул мне зелёную лепёшку.
— На вот, подкрепись. Короче, ладно, буду тебе всё разжёвывать как младенцу. Вот гляди. Вы тут, команда бурых, воюете с командой серых. Чем кончится игра, никто заранее не знает. А, между прочим, вся эта бойня пишется. И люди смотрят, как телеинфо. Смотрят и спорят. Что такое «спорят», понимаешь? Правильно, делают ставки. Читал, может, была в древности такая штука, ипподром называлась? Ну вот, и здесь вроде того. Большие деньги ставят большие люди. И очень хотят выиграть. Но заметь — по честному. То есть не хакать базы результатов, не сажать бацилл в программу симуляторов, понимаешь? Значит, что остается? Правильно, договориться с геймерами. В общем, смотри. Вот полезет сюда человек серых, Сокровищницу брать. Ты как хороший мальчик должен ему черепушку поджарить, да? Но ты ещё и умный мальчик, поэтому ты стрелять не станешь, а как бы не заметишь его. Он тебя, конечно, пришьёт, не без этого. Всё же чисто быть должно. Потом серые побеждают, сам прикинь, с Сокровищницей-то раз плюнуть. Большие дяди получают свои большие деньги. Проигравшие дяди скрипят клыками, но поделать ничего не
