Выйти замуж за принца

который отлично были видны обветшалые надворные постройки и заметно истрепавшаяся дворня, – и ситуацию, – мэтр еще более многозначительно возвел глаза, намекая на королевскую власть, – практически нет.

– Практически? Практически?! – резко повысил голос граф д’Шампольон, как будто скликая рыцарей на поле битвы.

Псарня притихла. И в этой испуганной тишине, отчетливо прозвучал скучный голос мэтра Гоплита:

– Или деньги. Или титул. Третьего не дано.

– Мезальянс? – граф остолбенел. – Да что ты себе позволяешь, законник?!

– Учитывая ситуацию, – поверенный в делах снова сделал многозначительную паузу, – и ситуацию, желающих породниться с господином графом благородных домов, нет. Я уточняю, – добавил мэтр, – благородных домов, обладающих свободными средствами.

– Деньги сегодня есть лишь у торгашей, а, Гоплит? – презрительно бросил граф д’Шампольон.

– Вы совершенно правы, мой господин, – почтительно кивнул поверенный.

– Так что же, на фронтоне фамильного замка д’Шампольонов будет выбита презренная фамилия какого-нибудь господина Морепа?

Мэтр Гоплит недоуменно взглянул на графа. Потом часто-часто заморгал, наконец, сообразив, что благородный господин имеет в виду. И содрогнулся.

– Вообще-то я имел в виду отнюдь не госпожу юную графиню, – осторожно сказал поверенный в делах.

* * *

– Это что же, он дочку свою хотел продать какому-нибудь торгашу? – изумился секретарь.

Фея рассмеялась таким неожиданным для нее звенящим смехом.

– Граф д’Шампольон – типичный благородный эгоист. Если нужно поправить финансовые дела (угробленные именно им, я прошу отметить), то сделать это должен кто угодно, только не он! Но этот маленький скучный мэтр был не лыком шит, да, – Фея одобрительно покивала головой, – он блюл дела д’Шампольонов, так же трепетно, как свои личные. И сразу просчитал, что наследница никак не может запятнать себя именем третьего сословия, которое, к слову, останется в семье на века. Зато титул графа д’Шампольона покроет любую неблагозвучную фамилию очень-очень богатой вдовушки.

Фея снова звеняще рассмеялась.

– И что граф так сразу согласился? – полюбопытствовал гоблин, уже глубоко погрузившийся в аристократические омуты.

– Как же! – фыркнула Фея. – Чтобы он, владетельный граф, женился на каком-то денежном мешке, не припорошенном хотя бы самым захудалым титулом? Крику было – море! Но ловкий мэтр Гоплит (кстати, впоследствии ему пожалуют дворянство и баронский герб), и тут подсуетился. Он нашел амбициозную дворяночку, которая, не желая прозябать в разоренном родительском замке, вышла замуж за некого торговца шерстью. Очень-очень удачливого торговца шерстью. Почетный гражданин, откупщик, церковный староста и щедрый муж. – Фея снова фыркнула. – И он очень вовремя скончался, оставив безутешную вдову, обремененной огромным состоянием в золотых монетах, ценных бумагах и тюках с шерстью. Справившись с тяжелой утратой, она захотела поправить свою благородную репутацию. Для этого ей было ничего не жалко!

* * *

– Мадам Оливье? Оливье?! – с отвращением вскричала юная графиня.

Граф д’Шампольон так глубоко утонул в кресле, что независимый наблюдатель сказал бы – вжался. На передний план он выдвинул мэтра Гоплита, который должен был, используя все доступные средства – финансовые книги, просроченные кредитные документы, отчеты о наличных средствах будущей графини д’Шампольон и предварительную брачную договоренность, по которой она легко передавала половину своего состояния мужу, – убедить молодую госпожу, что этот брак выгоден всем сторонам.

И поверенный в делах считал, что еще легко отделался! Он не зря содрогнулся там, на псарне, потому что в красках представил себе, как, при самом неудачном раскладе, он должен был бы уговаривать юную графиню, чья кровь была такая голубая, что аж отдавала неоном, поправить дела семьи неравным браком. Да лучше сразу поставить крест на будущем благосостоянии д’Шампольонов и начать продавать земли (что, впрочем, тайком от наследницы, граф и поверенный уже делали).

– Она дворянка, госпожа графиня, – со скорбной снисходительностью произнес мэтр Гоплит. Как бы говоря, вы же понимаете, моя юная госпожа, не все дворянки равны друг другу.

Граф, никогда не улавливавший тонких намеков, чуть приосанился в кресле. Авось, пронесет, а?

– Она была дворянкой. – Сказала, как отрезала юная графиня.

Граф снова утонул в кресле.

– Посмею заметить, моя госпожа, – еще более скорбно произнес поверенный, – в королевстве Аквилония куда более снисходительно смотрят на брачное родство, чем при дворе императора. Происхождение, приближенность ко двору и чин – вот главные достоинства благородного дворянина.

– Приближенность ко двору, да? – с сарказмом уточнила юная графиня и фыркнула.

Граф д’Шампольон еще раз поблагодарил всемилостивого господа, что дочери не передался талант урожденной принцессы де ла Рошмарироз раздувать ноздри. Точнее, что-то передалось, но настолько незначительное, что можно было не обращать на носик юной графини внимание. Хотя, учитывая год от года растущее своенравие, вполне можно было предположить, что со временем благородные ноздри станут куда пластичнее.

«Но тогда она уже выйдет замуж», – с облегчением подумал граф, – «и это будет не моя проблема».

– Отец, – неожиданно снизошла к разоренному графу дочь, – а что в империи вы не могли подыскать новую супругу?

Надо отдать должное юной графине: при всем своем фамильном высокомерии, она отлично понимала, что обильное финансовое вливание – это насущное требование времени. В конце концов, именно ее наследство граф и мэтр пытаются спасти от окончательного разорения этим неравным браком.

Граф д’Шампольон растерялся. Мэтр Гоплит из-за спины юной графини развел руками и придал лицу сожалеющую мину.

Граф развел руками:

– Увы, дочь моя! – с сожалением сказал он. И быстро взглянул на поверенного: ну?

Мэтр почтительно кашлянул, привлекая внимание к своей персоне:

– В этой ситуации, госпожа графиня, мало кто из достойных наших нужд имперских семей согласились бы породниться с д’Шампольонами.

– Даже де ла Рошмарирозы? – звенящим голосом спросила юная графиня.

Граф повесил нос. А мэтр Гоплит только и развел руками.

– Ну что ж, временами надо удобрять землю, а, Гоплит? – зловеще процедила молодая госпожа, и решительно промаршировала прочь, по пути зычно скликая слуг.

Граф и мэтр тревожно переглянулись.

* * *

– Маленький замок юной графини полыхал всю ночь! – с восхищением воскликнула Фея. – Она в прямом смысле удобрила земли: недрогнувшей рукой подожгла эту изящную игрушку, доставлявшую ей столько радости. Кроме того, сим эффектным жестом графиня продемонстрировала, что с детскими играми покончено, и она вступает в права владений. Все это – замок, земли, деревни, города, вассалы – принадлежат ей, а не новоиспеченной графине д’Шампольон.

– Да, достойная девушка, – согласился гоблин, с теплотой вспоминая семейные предания о разоренных пылающих замках, подвергнувшихся нападению его кровожадных и алчных предков.

– Вот тогда-то ее и прозвали Золушкой, – продолжила Фея. – Проведя ночь на пожаре, юная графиня, фигурально говоря, посыпала голову пеплом. Ну, и золой. – Фея захихикала. – Новоиспеченную графиню ожидал здоровенный сюрприз! Приезжаешь к жениху, предвкушая прелести благородной жизни, а там тебя встречает пепелище.

– Что, они так быстро поженились? – не уставал поражаться особенностям аристократической жизни гоблин.

– А чего тянуть-то? – в ответ удивилась Фея. – Каждая сторона хотела быстренько поправить свои дела. Брачный контракт, составленный умелым мэтром Гоплитом, уже подписан. Часовня графского замка, как и