встретиться со многими затруднениями и препятствиями. Прежде всего Никону пришлось бороться с сильно распространенным у русских предубеждением и недоверием ко всем греческим книгам вообще. У русских сложилось сказание, что будто бы все греческие книги, при завоевании Константинополя, были отобраны у греков латинянами и сожжены ими. После этого греческие книги напечатаны были вновь в латинских странах, продолжают там печататься и доселе, причем латиняне переправляют их на свой лад, и уже в переделанном виде продают их грекам, так как у греков в Константинополе, и вообще в турецкой империи, не было и нет своей собственной типографии, в которой бы они могли печатать свои книги в неиспорченном виде.[Русские однако не знали того очень важного обстоятельства, что в латинской Венеции в то время жило очень много православных греков, которые имели свои церкви, свой православный клир и свои православные типографии, в которых они, т. е. православные венецианские греки, и печатали свои церковный книги. Значит, хотя греческие книги и печатались в латинской Венеции, но печатались православными греками и в их собственных типографиях. Конечно, были и исключения, почему в то время и в самой Греции к венецианским греческим изданиям относились с осторожностию.] Сами греки подтверждали справедливость подозрений русских к греческим книгам, напечатанным в иноверных землях. В этом отношении особенно замечательна челобитная палеопатрасского митрополита Феофана, поданная им в Москве государю в 1645 году, после того как он исполнил поручение константинопольского патриарха и собора, которые, собственно, и послали его в Москву. В своей челобитной Феофан пишет: «буди ведомо, державный царю, что велие есть ныне безсилие во всем роде православных христиан и борения от еретиков, потому что имеют папежи и лютори греческую печать, и печатают повседневно богословные книги святых отец, и в тех книгах вмещают лютое зелие — поганую свою ересь. И клеплют святых и богоносных отец, что будто пишут но их обычаю, и тое есть нестаточно, потому что ныне есть древния книги и библии харатейные рукописьмены и благословение святых отец в монастырех во святой гори Афонской и в иных древних монастырех, и по тем библиям и книгам объявляетца их лукавство. Посем ныне они, которые книги печатали и составили по своему обычаю и вымыслу, теми же книгами они борются в странах, а где древних библий нет, и опаясаются орудием нашим, и являются они мужественны, и стреляют на нас нашими стрелами. И то чинитца, державный царю, для того, что турки не поволят нам печатать книги в Царьград, понежен немцы, которые пребывают в Царьград, мешают от зависти своей, и осиливают они своею мздою... Сердцевидец есть Господь свидетель, что велие веселие и радость восприяла душа моя, что Бог сподобил меня и видел такова православного царя и благочестие велие, и вспомянул смуты, что имеют христиане от еретиков и смущаются многие в умах, прочитаючи тех составленных книг. и надеютца, что такое есть составление святых отец и падают в прелесть их и погибают... Да повелиши, пишет далее Феофан царю, быть греческой печати (в Москве) и приехать греческому учителю учить русских людей философства и богословия греческого языка и по русскому, тогда будут переводить многие книги греческие на русский язык, которые не переведены, и будет великое надобе на обе стороны и великая доброта, да и гречане освободятца от лукавства еретиков, да исполнятца во всем мире православные христианские книги, и не будет нужды (пользоваться) темисоставленными римскими и люторскими книгами; здеся исполнятца древние книги, будут их. печатать и переводить на русский язык прямо, подлинно и благочестиво, и тогда будет великая радость во всем мир и во всем народ христианском, и прославитца великое имя царствия вашего по всей вселенной, но и паки — Птоломея царя».
В виду подобных заявлений самих греков о порче печатных книг со стороны латинян и лютеран, о том, что настоящие неиспорченные греческие книги могут теперь печататься только в православной Москве, где должна быть открыта греческая типография, и для обучения Русских устроено греческое училище, — вполне естественно было, что многие русские не считали возможным пользоваться греческими печатными книгами, а тем более исправлять по ним русские книги. Это бы значило, думали русские, не исправлять наши церковные книги, а заведомо портить их, значило бы вводить в них те ереси, какие латиняне внесли в напечатанные у них греческие книги. Если же русские и принимали греческие печатные книги, то только т, с которых существовали старые славянские переводы, и признавали их опять-таки настолько, насколько они согласны были с этими переводами, все же несогласное в них со старыми переводами отрицалось, как позднейшая латинская переделка. Вполне точно и определенно этот взгляд русских на греческие печатные книги был выражен игуменом Ильею и Онисимовым во время их собеседования с Лаврентием Зизанием. На замечание Зизания: «да у вас греческих правил нет», Илья и Онисимов говорили: «всех греческих старых переводов добрых, правила у нас есть, а новых переводов греческого языка и всяких книг не приемлем, потому что греки живут ныне в теснотах великих между неверными, и по своих волях печати им книг своих не иметь, и для того вводят иные веры в переводы греческого языка, что хотят. И нам таких новых переводов греческих ненадобно, хотя что и есть в них от нового обычая напечатано, и мы тот новый ввод не приемлем». На замечание Зизания: «да откуда у вас взялись греческие правила?» собеседники ответили ему: «Киприан митрополит киевский и всея Русии, егда прииде из Константина града в русскую митрополию, и тогда с собою привез правильные книги христианского закона греческого языка и перевел их на славянский язык, Божиею милостию пребывают и доныне без всяких смутков и прикладов новых вводов, да и многие книги греческого языка есть у нас старых переводов, а ныне к нам которые книги выходят печатные греческого языка и будет сойдутся с старыми переводами, и мы их приемлем и любим; а будет в них приложено ново, и мы тех не приемлем, хотя они и греческим языком тиснуты, потому что греки живут ныне в великих теснотах в неверных странах, и печатати им по своему обычаю невозможно». Таким образом русские, годность или негодность своих церковных книг, определяли вовсе не их сходством с греческими печатными книгами, а как раз наоборот: годность или негодность греческих печатных книг определяли сходством или несходством их с русскими книгами, не русское проверялось греческим, а греческое русским.
Понятно из сказанного, с каким предубеждением должно было встретить большинство русских стремление Никона исправлять наши церковно-богослужебные книги с греческих, особенно печатных, с какими трудностями и препятствиями ему пришлось бороться. Правда, лучшие люди, еще вовремена патриаршества Иосифа, уже признавали необходимость исправлять наши книги по греческим и даже, как мы видели, делали некоторые попытки в этом роде. Но, во-первых, такте лица представляли из себя даже в самой Москве только очень маленькую группу, совершенно незаметную в массе; во-вторых, совершенные ими исправления с греческих книг сделаны были, как говорится, без всякого шума, незаметно для большой публики, по предметам не бросавшимся в глаза, почему на эти исправления никто и не обратил внимания. Иначе действовал Никон. Он думал исправить все русские церковно-богослужебные книги, причем придал этому делу публичный, торжественный характер, смело и решительно заявив на соборе в слух всех, что все московские церковные книги сильно испорчены разными включенными в них новшествами, почему их необходимо тщательно исправить на основании древних харатейных славянских переводов и греческих. Никон, впрочем, хорошо понимал те затруднения, какие ему придется встретить при исправлении русских книг с греческих, и потому он приступил к делу исправления книг очень осторожно. Прежде всего Никон постарался собрать как старые славянские переводы, так и старые рукописные греческие книги, каковые не могли подвергнуться порче со стороны иноверцев, и потому не должны были внушать русским никаких опасения и подозрений. Исправление русских богослужебных книг, производимое Никоном, должно было, таким образом, совершиться не по новым греческим книгам, которые печатаются у латинян, почему они и очень подозрительны, а по древним греческим и славянским рукописям, которые никогда и не бывали в руках иноверцев. Произведенное таким способом исправление наших богослужебных книг, никому не должно было, очевидно, внушать опасений, подозрительность, русских должна была успокоиться. Но, к сожалению, этот, так прекрасно задуманный способ исправления книг, на практике оказался совсем неприменимым, почему никоновским книжным справщикам пришлось его окончательно оставить и на деле заменить другим.
Дело в том, что богослужение в христианской церкви, церковные чины и обряды, появились и сложились не вдруг, а мало-помалу, в течении многих веков, причем в различных поместных церквах они всегда были .очень неодинаковы, и даже в одной церкви, в разное время ее существования, были различны, а относительно частностей и подробностей, так продолжалось и после того,, как общие типы церковных служб, чинов и обрядов, в основных своих чертах, уже окончательно определились и получили на
