не задеть ее самолюбия, но и означало крушение ее надежд на благополучное будущее единственного сына. Поэтому возникновение конфликта между ним и матерью представляется вполне реальным. Но неужели в Гори Сосо не мог найти приюта у своего дяди Глаха, других родственников или знакомых?
Возникает мысль о том, что в садах Гамбареули он скрывался не только от матери. В связи с этим несомненный интерес представляет свидетельство Г. Елисабедашвили, который утверждал, что перед исключением из семинарии «товарища Сталина хотели арестовать».
В последних числах мая — начале июня, когда в семинарии закончились экзамены и ее воспитанники стали разъезжаться по домам, в Гори появился Миха Давиташвили, который забрал Сосо с собой в Цроми.
Из воспоминаний брата Михи Петра Давиташвили: «Здесь Сосо самозабвенно принялся за самообразование <…>. Миша и Коба как раз здесь начали свою конспиративную жизнь. В Цроми к ним часто приезжали товарищи <…>. Между прочим <…> приезжал Ладо Кецховели».
Можно лишь предполагать, что скрывается за словами «начали свою конспиративную жизнь» и с какой целью Ладо Кецховели приезжал в Цроми. Однако пребывание И.В. Джугашвили здесь летом 1899 г. действительно стало важным моментом в его биографии.
Именно в это время горийский уездный начальник получил из Тифлиса распоряжение произвести в доме священника Н.Э. Давиташвили обыск. Никаких документов, связанных с этим обыском, обнаружить пока не удалось. Ничего не известно и о его причинах. Сам Н.Э. Давиташвили политической деятельностью не занимался. Нет никаких данных о том, что к этому времени в поле зрения полиции находился его сын Миха.
Исполнение полученного распоряжения было доверено секретарю уездного правления Д.В. Гогохия. А поскольку его жена приходилась Н.Э. Давиташвили племянницей, прежде чем нагрянуть к своему родственнику, Д.В. Гогохия отправил в Цроми «осетина Джиора Гасишвили», чтобы он предупредил Н.Э. Давиташвили о предстоящем визите. Неизвестно, нужна ли была такая предосторожность. Во всяком случае, обыск не дал никаких результатов.
Так летом 1899 г. произошло первое известное нам знакомство И.В. Джугашвили с полицией.
После этого он возвратился в Гори. Имеются сведения, что здесь на квартире В.Т. Хаханишвили он встречался с Михаилом Монаселидзе и Ладо Кецховели. Одним из вопросов, который обсуждался ими, был вопрос о необходимости изменения деятельности местной социал-демократической организации.»[218]
Социал-демократические организации в Грузии, да и вообще в России, всегда испытывали постоянную нужду в средствах. В конце декабря 1899 года Сталин поступает на работу в Тифлисскую физическую обсерваторию в качестве вычислителя-наблюдателя (Э. Радзинский утверждает — в качестве ночного сторожа!). В его обязанности входило наблюдение за приборами, установленными на метеорологической площадке, ведение журнала, в котором регистрировались показания приборов и т. п.[219] Зарплата была весьма скромная — 20 рублей в месяц. Местонахождение обсерватории, график работы и условия проживания в ней позволяли Иосифу заниматься революционной деятельностью.
Непродолжительная служба в качестве вычислителя-наблюдателя была и осталась единственной работой, которую он выполнял по найму за всю свою жизнь. Это дает повод для всякого рода иронических замечаний по его адресу. Правда, согласно некоторым источникам (в том числе и официальной Краткой биографии) Сталин после исключения из семинарии подрабатывал, давая частные уроки. Однако американский автор Э. Смит утверждает, что Сталин едва ли мог перебиваться репетиторством (в современном понимании этого слова), поскольку состоятельные семьи в Тифлисе едва ли согласились бы на то, чтобы их отпрыскам преподавал студент, исключенный из семинарии [222]. Нам трудно судить, насколько достоверны все эти сведения. Во всяком случае бесспорным является тот факт, что, кроме службы в обсерватории, в биографии Сталина не зафиксировано его участие, выражаясь современным стилем, в каком-либо «общественно-полезном труде»
Я пишу это не в ироническом ключе. Совершенно ошибочно думать, что образ жизни профессионального революционера, который выбрал молодой Иосиф, являл собой некое подобие бездельной, а тем более богемной жизни. Напротив, он был сопряжен с большими материальными трудностями и лишениями, с не прекращавшейся ни на минуту заботой о куске хлеба и крыше над головой, с необходимостью постоянно находиться в состоянии предельной бдительности. Конспиративный образ жизни с закономерностью влек за собой и выработку соответствующих психологических качеств личности. В этом отношении не удивительно, что со временем Сталин превратился не только в отличного конспиратора, о чем говорят многие источники, но и в человека, одной из отличительных черт характера которого была предельная подозрительность. Надо полагать, что сами условия революционного подполья в какой-то степени объясняли закрепление в нем таких черт характера. Со временем они стали обретать уже иные масштабы и формы проявления.
Однако при оценке личности Сталина как политического деятеля необходимо принимать во внимание то колоссальное воздействие, которое оказала на него жизнь подпольщика-революционера на протяжении почти двадцати лет. И как раз именно в тот период жизни, когда уже окончательно формируются главные черты характера. В суровых условиях подполья и нелегальщины воспитываются твердые, лишенные сентиментальности, а порой и романтизма, люди. Опасности, с которыми им приходится постоянно сталкиваться, выковывают в них волю и решимость. Вместе с тем такие условия отнюдь не способствовали развитию чувства сострадания, жалости, словом, всего того, что вкладывается в понятие гуманизм в нынешнем понимании этого слова. В этом смысле длительная подпольная жизнь Сталина, бесспорно, оставила на нем свою неизгладимую печать. Личная жизнь стала для него чем-то второстепенным, несущественным. Аскетизм и почти спартанская неприхотливость превратились в его отличительные черты. Такой заангажированный биограф Сталина, как Д. Волкогонов в своей книге, касаясь влияния на Сталина условий нелегальной жизни, писал:
Сознательно выбрав стезю профессионального революционера, молодой Джугашвили всецело отдался этой тяжелой, чреватой преследованиями и арестами, ссылками и постоянным наблюдением со стороны полиции, жизни. Такой выбор в конце концов стал прологом его невероятного возвышения к самым вершинам государственной власти в стране. Даже в самом невероятном сне такое и не могло присниться ему. Ход реальной жизни оказался фантастичнее любых предположений.
Однако вернемся к вопросу о его практической революционной работе. Едва ли имеется смысл в деталях описывать все перипетии его начальной революционной деятельности. Подобные детали вряд ли имеют принципиальное значение для понимания основных вех жизни Сталина как политического деятеля. Если говорить обобщенно, то его революционная работа в этот период концентрировалась на следующих направлениях.
Во-первых, он ведет активную работу в кружках в качестве пропагандиста, причем эти кружки состоят преимущественно из рабочих различных тифлисских фабрик и мастерских. В ориентации на пропагандистскую работу прежде всего в среде рабочих выражается, в частности, и ориентация самого Сталина на наиболее радикальное крыло грузинской социал-демократии. При этом особенностью, даже лейтмотивом пропагандистских выступлений Сталина в рабочей среде, были неизменные призывы к сплочению рабочих, укреплению их солидарности и взаимовыручке. Он, как свидетельствуют источники, всегда занимал наиболее радикальные позиции и был сторонником наиболее острых, боевых форм развития
