Рискуя переборщить по части цитат, все-таки приведу еще одну весьма любопытную и, на мой взгляд, меткую мысль, которую выразил тот же Пьетро Куарони. Он ссылается
Можно, конечно, расценить данное высказывание как дикую фантазию и недопустимый перехлест. Однако поразмыслить над ним все-таки можно. Хотя, как принято в таких случаях говорить, история не знает сослагательного наклонения.
Цель данной работы предопределяет ее направление, выбор сюжетов, характер используемых материалов, словом, все то, что должно составлять содержание жизни и деятельности Сталина как политической фигуры. Естественно, его политическая биография неотделима от его биографии как личности, его судьба как фигуры исторического масштаба органически переплетена с его личной судьбой. Одной из трудных задач всегда была и остается задача найти всегда существующую, но довольно сложную и отнюдь не прямолинейную, а порой и весьма контрастную связь между особенностями исторической личности и той ролью, которую она сыграла в истории. Внутренняя органическая связь между личными чертами Сталина, особенностями его психологического склада, свойствами характера, жизненным опытом и той политикой, которую он проводил, прослеживается достаточно четко. И на первый взгляд, именно на первый, кажется, что все в этой взаимосвязи ясно, как божий день: одно логически вытекает из другого и объясняется им. Но применительно к личностям столь масштабного плана, каким был Сталин, данная схема взаимосвязи мне представляется чрезвычайно примитивной и мало что объясняющей. По крайней мере, она способна больше запутать картину, нежели ее прояснить.
Действительно, возникает чувство, подобное оторопи, когда начинаешь сопоставлять чисто личные качества и особенности Сталина как просто человека с его исторической ролью. В обычном, чисто человеческом плане, он скорее предстает в весьма скромном виде: ничем, что могло произвести большое, а тем более магнетическое впечатление, он не обладал. Как личность, как просто человек, он несопоставим с тем Сталиным, который вошел в историю. Налицо своеобразная диспропорция между личностью и ролью, которую сыграла эта личность на арене истории. Как личность Сталин довольно зауряден, не наделен демоническими чертами, которыми как бы дышит его политика. Но чем более заурядным с точки зрения возвышенных исторических критериев предстает сама личность Сталина, тем более впечатляющей предстает перед исследователями его политическая деятельность. Какие-то потрясающие внутренние противоречия и диспропорции!
В истории подобные «странности», своего рода аберрации исторической значимости личности, встречались нередко. Но в Сталине они воплотились с какой-то особой силой, зримостью и масштабностью. Могут возразить, что исторические масштабы личности и масштабы деятельности этой личности должны находиться в прямой взаимосвязи и взаимозависимости. По определению это так. Однако общее правило предполагает и исключения, в разряд которых вписывается Сталин.
Я писал не биографию Сталина как человека, а биографию Сталина как политика и государственного деятеля. Само собой разумеется, невозможно было оставить вне поля зрения и личные черты и качества Сталина как человека, общий рисунок его жизни. Но эти моменты всегда находились как бы на втором плане. О них я писал в той мере и тогда, когда и насколько они помогали понять политические действия Сталина, раскрывали его качества как государственного и политического деятеля.
Общей чертой многочисленных книг и статей о Сталине как в нашей стране, так и за ее рубежами, является однобокая, упрощенная и в какой-то степени примитивная трактовка одной из самых важных проблем, касающихся политической биографии Сталина. Я имею в виду вопрос о той роли, которую играла в политической биографии Сталина власть, обладание ею и понимание сущности этой власти. В своем подавляющем большинстве биографы Сталина и вообще люди, пишущие о нем, априори исходят из того, что власть для Сталина всегда была и до последнего его вздоха оставалась главной целью его жизни. Даже не просто главной целью, а точнее сказать, — самоцелью. Именно на этой основе строится зачастую анализ его действий и мотивация его поступков. Отсюда проистекает и все остальное, что как бы автоматически присовокупляется при характеристике его личности как политика. Но ведь известно, что политика — это сфера, в которой поступки важнее, чем личные качества или намерения. Вместе с тем, политика представляет собой прежде всего сферу действий, значимость которых определяется их практическими последствиями.
Иными словами, — и история это убедительно доказала — власть, как правило, не является самоцелью в широко понимаемом историческом процессе. Она по большей части выступает в качестве орудия, инструмента, средства достижения определенных политических и иных целей. Даже самые извращенные люди, добившиеся власти, используют ее отнюдь не только и не столько для удовлетворения своих личных амбиций и своего безграничного тщеславия. В приложении к Сталину, с моей точки зрения, есть более чем достаточно оснований считать, что для него власть была прежде всего и главным образом орудием достижения определенных политических целей. Она не имела в его глазах своей собственной, отделенной от политических и государственных устремлений, ценности. Можно со всей решительностью и пылом осуждать цели, во имя достижения которых Сталин использовал свою власть (это, конечно, зависит от исходной позиции того или иного критика), но, как мне представляется, изображать Сталина в качестве человека, лейтмотивом поведения которого было исключительно стремление к обладанию личной и безграничной властью, — значит серьезно упрощать характер исторического феномена, каким предстает перед лицом не только его современников, но и потомков Сталин.
Именно в данном вопросе мой подход к политической биографии Сталина и отличается от многих других. Я стремился на протяжении всего изложения материала показать, что политические мотивы лежали в основе большинства действий Сталина как во время борьбы его за власть, так и после обретения оной. Если мы на все действия Сталина и на всю его политическую биографию будем смотреть только или преимущественно под углом зрения борьбы за личную власть, то, боюсь, не сможем правильно понять и дать достоверную историческую оценку его политической биографии и вообще его роли в истории нашей страны и всего мира. Подобный подход слишком прост, слишком заманчив своей простотой и внешней убедительностью. Но поэтому он и узок, маломасштабен и во многом примитивен. Он в корне искажает не только фигуру самого Сталина, но и саму историческую эпоху, в которой развертывалась его деятельность.
Признаюсь, что во время работы над книгой на первый план выплывала довольно любопытная задача: не столько убедить потенциального читателя в своем понимании излагаемого материала или описываемого события, сколько самому разобраться в нем и, по возможности, составить объективное суждение. В каком-то смысле в процессе написания книги я сам стремился познать Сталина как политика, понять смысл и логику его действий, которые часто казались и кажутся порой до сих пор не поддающимися логическому объяснению. По крайней мере, они зачастую не укладываются в рамки элементарного здравого смысла.
Еще один момент заслуживает того, чтобы на нем специально остановиться: я имею в виду объективность. Как уже отмечалось выше, быть беспристрастным любой автор, особенно пишущий на острые политические и исторические темы, просто не может. В любом случае, при любых стараниях всегда будут проглядывать его собственные пристрастия, симпатии и антипатии, порой злорадство и даже
