Политическая биография Сталина

опасность. Он не считал, что их деятельность способна поставить под угрозу сами основы существовавшего строя. Видимо, уроки первой русской революции были в недостаточной мере усвоены режимом, ведущие деятели которого полагали, что обозначившийся спад в развитии классового противостояния носит долговременный характер, а чрезвычайная разобщенность в революционной среде, в особенности между партиями левого толка, вообще исключает возможность новой революции.

Просчеты подобного свойства вообще органически присущи господствующим режимам большинства стран, о чем свидетельствует конкретно-исторический опыт многих государств. Революции боятся, но считают, что она все равно не наступит в силу многих причин. Это продемонстрировала и эпоха, которую пережила Россия между двумя революционными катаклизмами в начале XX века. Отчасти и этими соображениями были обусловлены относительно «мягкие» меры репрессивного характера, применявшиеся к участникам революционного движения (я оставляю за скобками лишь период так называемой столыпинской реакции, отмеченный, как уже говорилось выше, целой полосой жестких репрессивно-карательных мер).

На этом можно было бы закончить изложение событий, связанных с освещением бакинского периода подпольной деятельности Сталина, с так называемым его «вторым крещением» Но, пожалуй, нельзя обойти молчанием и некоторые моменты, вокруг которых в литературе о Сталине идет острая полемика. В частности, Ю.В. Емельянов в своей книге «Сталин. Путь к власти» подвергает острой и аргументированной критике различного рода измышления, связанные с бакинским периодом деятельности Сталина, которые содержатся в ряде тенденциозных работ. Он вносит также уточнения в хронологические рамки бакинского периода. Я не стану повторять аргументацию Емельянова, а лишь отошлю читателя к соответствующему разделу его книги[386]. По крайней мере, доводы, приведенные Емельяновым, не оставляют почвы под утверждениями некоторых авторов, будто основным полем деятельности Сталина в этот период были организация вымогательства денег у хозяев промыслов, организация поджогов и т. п. акции. Вполне правомерно, на мой взгляд, Емельянов подчеркивает важность бакинского периода в деятельности Сталина с точки зрения лучшего познания жизни рабочих, понимания их нужд, а также в более глубоком осмыслении того факта, что решение классовых проблем органически связано с национальными проблемами.

Мне представляется обоснованным вывод, содержащийся в упомянутой книге. И я позволю себе его процитировать, поскольку он дополняет нарисованную мною общую картину бакинского этапа политической карьеры Сталина. «Казалось бы, уровень решаемых им проблем «заземлился». Вместо занятий теорией революционного преобразования мира он теперь вникал в житейские проблемы рядовых рабочих Баку. Однако лишь поняв суть проблем рабочих, их жизнь и условия труда, руководитель пролетарской партии мог превратить абстрактные теоретические схемы в реальность, сделать цели общественного преобразования действенной силой. Теперь он должен был внимательно учитывать особенности психологии пролетариев, вышедших из глубин народа и сохранивших основы народной традиционной культуры. Кроме того, если, будучи «учеником революции», он был лишь одним из многочисленных исполнителей великих планов и действовал по приказам и шаблонам, то, став «подмастерьем революции», он многое решал самостоятельно.»[387]

Даже беглый обзор бакинского этапа его деятельности позволяет сделать бесспорный вывод: эта полоса в жизни Кобы была чрезвычайно насыщенной и вместе с тем извилистой. На его долю выпадали и удачи, и поражения, особенно по части арестов и высылок. Но он, безусловно, принадлежал к типу людей, которых испытания не ломают, не вызывают чувства отчаяния и разочарования. Напротив, из них он выходит еще более уверенным в правоте дела, которому посвятил свою жизнь. Можно без преувеличения сказать, что Коба достойно нес тяжкую ношу профессионального революционера-подпольщика. Это не могут оспорить, не приходя в прямое противоречие с фактами, даже те, кто критически оценивает всю его карьеру как политического деятеля.

Баку оставил важный след в его жизни. Он стал и рубежным этапом на пути превращения Кобы в Сталина — революционного политического деятеля общероссийского масштаба. Впереди были новые места работы, новые тревоги и новые проблемы. Прежними оставались лишь главные жизненные и политические ориентиры, которым он следовал. Опыт подполья во многом предопределил его главные жизненные ориентиры. Вместе с тем этот опыт способствовал окончательному формированию важнейших черт характера Сталина как личности. Разумеется, эти черты характера не стали чем-то закостенелым, не поддающимся изменениям.

Ведь, в сущности, становление и развитие личности проходит всю жизнь. Особенно это касается деятелей крупного исторического формата: условия, в которых им приходится действовать, и проблемы, которые им приходится решать, никогда не находятся в статичном состоянии. Сама жизнь и динамика общественного развития требуют от них постоянных усилий, чтобы находиться на уровне требований эпохи. Остановиться в своем развитии — для них равнозначно политическому самоубийству. А Сталин, как известно, никогда не был склонен к такого рода поступкам.

Глава 5 СТАНОВЛЕНИЕ СТАЛИНА КАК ПОЛИТИКА РОССИЙСКОГО МАСШТАБА

1. На общероссийской арене

Прежде всего надо дать хотя бы самую общую, схематическую характеристику положения, которое сложилось к тому времени в стране вообще и в партии большевиков в особенности. Здесь, я думаю, уместно сослаться на самого Сталина, следующим образом обрисовавшего тогдашнюю политическую ситуацию (сделал он это позднее, в 1924 году): «Период 1909–1911 годов, когда партия, разбитая контрреволюцией, переживала полное разложение. Это был период безверия в партию, период повального бегства из партии не только интеллигентов, но отчасти и рабочих, период отрицания подполья, период ликвидаторства и развала. Не только меньшевики, но и большевики представляли тогда целый ряд фракций и течений, большей частью оторванных от рабочего движения. Известно, что в этот именно период возникла идея полной ликвидации подполья и организации рабочих в легальную, либеральную столыпинскую партию.»[388].

Качества любого политического деятеля особенно четко проверяются именно в такие критические периоды, когда легко впасть в разочарование, апатию, утратить веру в перспективу дела, за которое борешься. Надо сказать, что этот период поражения, а в некотором смысле и разложения партии, Сталин прошел достойно. Он не поддался паническим и капитулянтским настроениям, не утратил веру в будущее. Этот трудный для партии период как раз и совпал с периодом становления Сталина как политической фигуры общероссийского масштаба (разумеется, в рамках большевистской партии).

Начнем с главного момента, характеризующего формирование и эволюцию фигуры Сталина как политика. Пребывание Кобы во второй сольвычегодской ссылке отмечено установлением более тесного контакта с заграничным центром партии, прежде всего в лице Ленина. Именно оттуда он пишет письмо с изложением своей позиции по самым злободневным вопросам, стоявшим тогда в эпицентре партийной жизни. Одним из центральных вопросов было восстановление единства партии, достичь которого большевики тогда надеялись путем создания блока между Лениным и Плехановым. О планировавшемся блоке он писал:

«По моему мнению линия блока (Ленин — Плеханов) единственно правильная: 1) она, и только она, отвечает действительным интересам работы в России, требующим сплочения всех действительно партийных элементов; 2) она, и только она, ускоряет процесс освобождения легальных организаций из-под гнёта ликвидаторов, вырывая яму между рабочими-меньшевиками и ликвидаторами, рассеивая и убивая последних. Борьба за влияние в легальных организациях является злобой дня, необходимым этапом на пути