Политическая биография Сталина. Том 2

Смольном, как и в других обкомах, не было системы спецпропусков для членов партии, и Николаеву требовалось только предъявить свой партбилет, чтобы попасть туда, куда был запрещен вход посторонним.

От своей жены, которая в 1933–1935 годах работала в НКВД в секретном политическом отделе, занимавшимся вопросами идеологии и культуры (ее группа, в частности, курировала Большой театр и Ленинградский театр оперы и балета, впоследствии театр им. С.М. Кирова), я узнал, что Сергей Миронович очень любил женщин, и у него было много любовниц как в Большом театре, так и в Ленинградском. (После убийства Кирова отдел НКВД подробно выяснял интимные отношения Сергея Мироновича с артистками). Мильда Драуле прислуживала на некоторых кировских вечеринках. Эта молодая привлекательная женщина также была одной из его «подружек». Ее муж Николаев отличался неуживчивым характером, вступал в споры с начальством и в результате был исключен из партии. Через свою жену он обратился к Кирову за помощью, и тот содействовал его восстановлению в партии и устройству на работу в райком. Мильда собиралась подать на развод, и ревнивый супруг убил «соперника»…»[786] .

Версию об убийстве на личной почве достаточно убедительно аргументирует А. Кирилина в своей книге о Кирове. Она приводит, в частности, мнение великого русского ученого физиолога академика И.П. Павлова. На очередной беседе со своими учениками и другими научными работниками в Физиологическом институте Академии наук он заявил: «…Газеты раздули убийство Кирова в политическое событие… Вероятно, ревность или личные взаимоотношения вызвали эту смерть»[787].

Далее А. Кирилина цитирует одного из постоянных авторов «Социалистического вестника», сообщавшего из Москвы 9 декабря: «…Но толком никто ничего не знает. Даже видные коммунисты совершенно не осведомлены о том, что произошло собственно в Ленинграде, кто такой Николаев, каковы причины убийства, что означает новый припадок террористического бешенства. Поэтому все кругом полно шепотами и слухами — самыми противоположными и противоречивыми, но одинаково передаваемые, как полученные из самых достоверных источников… Отказываясь в этой громаде слухов разобраться, передам лишь, что удалось услышать самому… ленинградское убийство вовсе не носит политического характера, а произошло на романтической почве: Киров и Николаев не поделили между собой некой особы прекрасного пола»[788].

О том, что слухи о мотивах личной мести, двигавших убийцей Кирова, имели тогда широкое распространение, красноречиво говорят факты исключения из партии тех, кто только осмеливался говорить об этом. Через сеть сексотов (т. е. секретных сотрудников — а попросту осведомителей НКВД) такие разговоры становились известны властям и те принимали соответствующие меры, в частности, исключение из партии. Ведь признать в качестве мотива убийства одного из руководителей партии то, что тот сожительствовал с чужой женой, — было невозможно по понятным причинам. Настолько банально и дискредитирующе все это выглядело.

Имеются некоторые (отнюдь не вполне надежные) сведения, что якобы Сталин по прибытии в Ленинград после допроса Николаева и его жены быстро разобрался в том, что причиной убийства была, говоря современным жаргоном, обыкновенная бытовуха. Однако его такая версия, конечно, не устраивала и о ней все как бы забыли. Примечательно еще одно обстоятельство. В первые дни допросов Николаев отрицал всякую свою связь с какой-либо организацией, замыслившей убийство. Лишь через несколько дней после «ведомственной» обработки он стал давать нужные следователям признания. Вот соответствующие показания Николаева, представленные НКВД Сталину.

«ВОПРОС: Каких политических взглядов придерживались участники группы?

ОТВЕТ: Участники группы стояли на платформе троцкистско-зиновьевского блока. Считали необходимым сменить существующее партийное руководство всеми возможными средствами.

ВОПРОС: Кем было санкционировано убийство тов. Кирова?

ОТВЕТ: Убийство КИРОВА было санкционировано участником группы КОТОЛЫНОВЫМ и ШАЦКИМ от имени всей группы.

ВОПРОС: Какие Вы получили указания от КОТОЛЫНОВА, ШАЦКОГО по вопросу о том, как держать себя во время следствия?

ОТВЕТ: Я должен был изобразить убийство КИРОВА как единоличный акт, чтобы скрыть участие в нем зиновьевской группы.

Записано с моих слов правильно. Протокол мне прочитан. Л. Николаев»[789].

В обоснование достоверности данной версии можно было бы привести немало других свидетельств и соображений. Но в таком случае пришлось бы далеко выйти за рамки рассматриваемой темы.

Заслуживает внимания еще один момент. Речь идет о том, что некоторые историки полагают, что Николаев совершил убийство, питая глубокую ненависть к советским руководителям и желая совершить акт политической мести и таким путем войти в историю. Р. Конквест в своей книге «Большой террор», ссылаясь опять-таки на якобы достоверные фактические материалы, а по существу слухи, пишет: «Он воображал себя мстителем в старом героическом русском духе. Говорят, что когда Сталин сказал Николаеву, что «ведь он теперь — погибший человек», Николаев ответил: «Что ж, теперь многие гибнут. Зато в будущем мое имя будут поминать наряду с именами Желябова и Балмашева!»[790]. Не исключено, что подобный личный мотив также мог служить одной из побудительных причин, заставивших его предпринять свой шаг. Если таковой и имел место, то он ничуть не противоречит версии об убийстве из чувства ревности. Более того, два этих сугубо личных мотива, слившись воедино и превратившись в результате в некую гремучую смесь ревности и ненависти, и стали той силой, которая двигала им, когда он нажимал на спусковой крючок револьвера.

В заключение сошлюсь на то, о чем уже говорилось выше: последняя проверка всех обстоятельств этого дела, проведенная прокуратурой и органами КГБ СССР, также фактически свелась к признанию личных мотивов основной причиной убийства в Смольном. Эта проверка констатировала: «Таким образом, в процессе дополнительного исследования обстоятельств трагического события 1 декабря 1934 года достоверно установлено, что никакого заговора с целью убийства С.М. Кирова не существовало и это преступление было совершено одним Николаевым»[791]. Надо добавить, что в указанной справке подвергнуты тщательному критическому анализу высказывания Н. Хрущева, а также оценки и выводы, содержащиеся в книге Р. Медведева относительно убийства Кирова. В итоге авторы записки приходят к заключению, что воспоминания Н.С. Хрущева, исследования Р.А. Медведева по указанным вопросам носят тенденциозный характер. «Анализ описанных в указанной книге обстоятельств убийства С.М. Кирова свидетельствует о том, что Р.А. Медведев использовал материалы, предоставленные ему О.Г. Шатуновской, принимавшей участие в составе комиссии ЦК КПСС при проверке в I960 — 1961 гг. обстоятельств совершения этого преступления. Сравнение описанных событий с доводами О.Г. Шатуновской, изложенными в итоговом документе указанной комиссии, свидетельствует о тенденциозном подборе материалов, специально собранных для подтверждения версии о причастности к совершению этого преступления работников органов НКВД и лично Сталина»[792].

Но ныне, как и в прошлом, многих, особенно рьяных демократов и хулителей советского периода нашей истории, эта версия не устраивает, поскольку она как бы снимает вину со Сталина и не дает им в руки дополнительные козыри для кампании по очернению социализма и дискредитации Сталина.

Я придерживаюсь версии о личных мотивах убийства Кирова отнюдь не из желания как-то сгладить вину Сталина и представить его в более выгодном свете. Такого стремления у меня нет. Меня интересует не престиж вождя, а интересы истины. В конце концов, если говорить грубо и упрощенно, то возложение на Сталина ответственности за убийство Кирова не меняет ничего по существу. Ведь на чаше весов Фемиды данное деяние, если бы оно являлось результатом действий вождя, не повлияло бы сколько-нибудь существенным образом на общий баланс.

Вторая версия — убийство совершено Леонидом Николаевым — членом