Кивнув на меня, Игорь обратился к ней:
— Устроит вас такой залог? Она смерила меня с ног до головы оценивающим взглядом.
— Подойдёт.
— Старик, я за деньгами смотаюсь! — воскликнул Игорь и ушел на нетвёрдых ногах.
Оркестр играл что-то грустное. Я сидел за столиком и ловил на себе бдительные взгляды официантов, зав. залом, гардеробщика и повара, который почему-то поминутно выходил в зал с огромным столовым ножом. Прошел час. Игорь не возвращался. Народу прибавилось. За мой столик села молодая парочка. Я приподнялся было, но зав. залом решительно загородил собой выход.
— Куда?!
— Освобожу место, — как можно миролюбивее сказал я.
— Тогда подожди на кухне.
Официантка провела меня на кухню, и я пристроился в уголке на табуретке.
— Ну-ка, парень, — сказал повар через час, — чем сидеть без дела, как закипит соус, брось туда эту ложку перцу… Да посоли по вкусу.
Я сделал, как он велел.
— Молодец! — попробовав моётворение, похвалил шеф. — Теперь вырежь у кур печенку. Возьми халат, чего костюм зря марать…
Я вырезал печёнку, чистил рыбу, помогал тете Маше мыть посуду. Ресторан закрылся. Официанты разошлись по домам Теперь мне было гораздо легче. В зале работать приятнее, чем на кухне. Не так жарко. Столы сдвинул, паркет натер, стулья я расставил, и все. Последним из ресторана уходил зав. залом. Он вежливо попрощался со мной и вырубил свет.
Первую ночь я проспал на столе для 12 персон. Зав. залом оказался неплохим человеком и на вторую ночь предложил мне свой кабинет, где стоял широкий диван.
Я освоил все профессии работников общественного питания.
Только окна мыть я невзлюбил. Сода руки разъедает. Вообще коллектив оказался сердечным.
А когда я недавно догнал на лестнице посетителя, который собирался удрать, не расплатившись, зав. залом ласково сказал мне:
— Теперь я могу через годик-другой спокойно на пенсию. Достойная смена растет…
И я радуюсь. Одно, правда, мея огорчает. Вдруг однажды в зал ворвется Игорь:
— Старик, я залог принёс, можешь быть свободным!
И придётся уходить с насиженного места.
Рига.
АЛЕКСАНДР ФЕНЁВ
ПАРОДИИ
Рисунки
И. САВИНОВОЙ.
ГРИГОРИЙ ПОЖЕНЯН
«Я старомоден, как ботфорт…
…Хочу, чтоб снова — кружева
и белы скатерти, и сани…
…Хочу, чтоб без земных богов.
И, презирая полумеру,
за оскорбление — к барьеру,
считай четырнадцать шагов».
Я архаичен, как сундук в московском крупноблочном доме,
как запись барышни в альбоме,
на облачко всплакнувшей вдруг,
как высоченная кровать с кисейным кружевом на спинке,
как в кухне запах керосинки,
как в алфавите буква ять…
Но все ж во мне души не чают,
меня с любовью издают,
меня печатают, читают,
а главное — меня поют…
ИННА КАШЕЖЕВА
«Друг друга мало знавшие,
Вот так мы и нашлись
Под звездами молдавскими…
На миг? На век? На жизнь!
Слепи же неожиданной
Снежинкой на руке.
Люби же! Но держи меня
На трезвом ветерке».
Зови меня по имени,
Снежинкою кружи.
Люби меня, люби меня
И на ветру держи.
Молдавские лазури…
Плевки в лицо молве…
Пусть в сердце будет буря
И ветер — в голове…
На коем километре мы
От отчего огня! —
Проветривай, проветривай,
Мой миленький, меня.
