– Вылезайте! – рявкнул Артем. – У нас три кровососа на хвосте!
– Вот черт! – донесся из темноты могилы другой голос. И тут же из нее вылезли двое с автоматами. Оба в сталкерских куртках.
Один из кровососов проявился и сразу попал в перекрестный огонь из двух стволов. Еще один проявился гораздо ближе, я шарахнул по нему из свежего магазина, а Артем взял в оборот третьего. Окажись мы вдвоем против трех тварей, неизвестно, чем бы дело кончилось, а так, используя численное превосходство, мы секунд через десять с ними расправились.
Тишина навалилась спасительным пологом, только в ушах еще продолжало свистеть от грохота выстрелов. Я хотел стереть пот со лба, но мешало стекло. Пришлось снять шлем.
– Вот твари, – сказал один из помогавших нам сталкеров.
Другой повернулся ко мне и беззлобно поинтересовался:
– Зачем корешу нашему башку снес?
– Мертвому, что ли? – сглотнув, спросил я.
– К мертвым тоже надо иметь уважение! – Незнакомец наставительно поднял указательный палец. – Мы его тут стараемся, закапываем, а ты, значит, в башку.
– Он дергался... – Меня самого передернуло.
– Ну, – безразлично пожал плечами первый. – Мы его поэтому поглубже-то и хотели. – В зомби чувак превращаться начал. Но мы пушку-то у него отняли, так что проблем не было.
Я ничего не ответил, просто надел шлем.
– Пойдем, – сказал Артем, махнув мне рукой.
Меня продолжало колотить от пережитого. Но больше всего моя психика подверглась испытанию не по вине кровососов, а от осознания того факта, что зомби – это все-таки ожившие мертвецы. Подумать страшно, что Зона делает с живыми, но еще страшнее – что с мертвыми.
Отойдя на полсотни шагов от сталкеров, я не выдержал и психанул:
– Идиотизм!
– Что такое? – оглянулся напарник.
– Все! Все, что мы делаем – идиотизм! Куда премся, зачем премся... Какая-то чушь собачья!
– Держи себя в руках, – спокойно ответил Артем.
– Да ну тебя к лешему! – выкрикнул я. – Чуть не сдохли тут... Все. Если эту ночь переживем, то расстаемся на первой же базе. Все! С меня хватит!
– А как же твой миллион? – усмехнулся он.
– Нет никакого миллиона! – выкрикнул я, неожиданно для самого себя. Видать, все накопившиеся сомненения под воздействием Зоны выплеснулись наружу. – Нет и никогда не было! И не из-за миллиона я с тобой, дураком, поперся! Понял? Я с самого начала не очень-то верил. Везение, понимаешь ли... Бред! Нам не везло с самого начала, и тебе тоже. Все, что ты мне наплел, – банальная подтасовка фактов.
Потом я нес что-то еще в том же духе, но Артем перестал на мою болтовню реагировать. Он с полминуты пропускал ее мимо ушей, что-то прокручивая в голове.
– Погоди-ка... – сказал он наконец. – Да умолкни ты на минуту.
Я захлопнул рот и удивленно вытаращился на него.
– Что?
– Как ты сказал? Не за миллионом пошел? А зачем, можно узнать?
– Нельзя! – огрызнулся я.
Мне стало неловко, и я сплюнул себе под ноги.
– Это важно, – с нажимом добавил он.
– Для кого важно? – снова вскипел я. – Для чего? Для меня уже ничего не важно!
– Это тебе так кажется.
– Да иди ты!
– Некуда мне идти, – чуть слышно произнес он.
И так он это, скажу я вам, произнес, что весь мой словесный понос мигом иссяк. И вид у Артема такой сделался... Словно у побитой собаки. Даже хуже. Словно у человека, которому вот-вот должны оттяпать ноги.
– Ты чего? – спросил я после короткой запинки.
– Ничего... – Он надулся, закинул винтовочный ремень на плечо и побрел на север.
– Эй! – окликнул его я.
Никакого ответа. Идет он, значит, идет и уже в темноте скоро из виду скроется, и вдруг я подумал, что больше никогда этого человека не увижу. И потечет моя жизнь как прежде. И так мне это не понравилось – хоть кричи. Ну, я и закричал:
– Стой! Стой, дурья башка! – Я изо всех сил рванул за ним. – Куда один собрался?
В темноте на набранной скорости я налетел на его рюкзак, схватил за лямку и придержал.
– Пусти, – вяло отмахнулся он. – Не могу я ждать утра. Решил расставаться, значит, расстаемся сейчас.
– Сдурел ты совесм? – осадил его я. – Не пущу я тебя одного.
– Ну-ну... – усмехнулся он, вырвался и отправился дальше.
Этим он окончательно вывел меня из терпения. Ну какого черта, правда? Чего переться ночью неизвестно куда, если можно дождаться утра, добраться до базы «Свободы» и все решить тихо, мирно и без жертв?
И поскольку он этого не понимал сам, я решил объяснить на подобающем месту и времени языке. Проще говоря, я подскочил к нему сзади и сделал подсечку ударом ноги под колени. От такого удара, когда получаешь его неожиданно, рухнет на спину любой человек, а уж с рюкзаком за плечами подавно. Но как-то не так у меня этот прием получился. Как-то нештатно. И, вместо того чтобы увидеть Артема лежащим в траве, я увидел сначала темное небо, а потом красные круги перед глазами.
Когда очнулся, рядом горел костер, сложенный из травы и сырых веток. Дымил он ужасно, но давал тепло и свет. Правда, от такого света ночью больше вреда, чем пользы – привлекает всякую дрянь, а ты за границами светового пятна ни хрена ровным счетом не видишь. Я хотел сказать об этом Артему, но закашлялся. Кадык болел, и глотать было до крайности неприятно. Ребра тоже болели. Сильно. Особенно справа. И что самое обидное – я ни хрена не помнил. Понятно было, что это Артем меня отоварил. Ну, если уж в корень смотреть, то было за что. Но вот как ему это удалось? Ничего путного на ум по этому поводу не приходило. Это только в боевике «Плачущий убийца» жертвы не успевали заметить молниеносных разящих ударов. В жизни такого я никогда не видел. И концепция Ойямы «Один удар = один труп» так и осталась концепцией, не получившей воплощения в практике какого-либо единоборства. На самом же деле реальный рукопашный бой все равно превращался в обмен ударами и пинками, а заканчивался чаще всего валянием на земле. Ну и уж заметить контратаку можно было всегда. В любом случае. Но я ее не заметил. Последствия ощутил, а вот саму контратаку нет. И какую! Это ведь совсем не просто с одного-двух ударов вырубить человека до бессознательного состояния.
Я уселся в траве и повертел головой, чтобы проверить работоспособность шейных мышц и позвонков. Все побаливало, но терпимо. Вокруг, за пределами светогого пятна от костра, виднелись темные силуэты крестов. Совсем недалеко, в третьей, кажется, от нас могиле кто-то активно ворочался, утрамбовывая боками землю и глухо бормоча. Ленивые друзья у него были, закопали неглубоко.
У меня мурашки пошли по коже под костюмом. Я поднялся, на ватных ногах подкрался к могиле и дважды выстрелил в землю. Дерн подо мной заходил ходуном.
– Эй, хорош дурака валять! – окликнул меня Артем. – Иди сюда, перекусим.
Я еле сдержал комок, болезненно подступивший к горлу, и хрипло переспросил:
– Что сделаем?
– Тушенки горячей пожрем.
Честно говоря, не было во мне сил спорить. Отступившее нервное напряжение оставило озноб и усталость. К тому же тело местами ощутимо побаливало. Я вернулся к костру, уселся и принялся хмуро смотреть на трепещущие языки пламени. Артем протянул мне ложку и открытую банку парящей, разогретой тушенки. Я взял ее перчаткой, отстегнул шлем и принюхался. Пахло от нее хорошо. Вроде бы даже по- домашнему пахло. Я вздохнул и вдруг понял, что смертельно устал от Зоны, от всех ее выбрыков, от ее
