12
– Кажется, нам конец, – с отвращением произнес флагман Макомбер.
Ваня всей спиной почувствовал, как подалась назад колонна спайдеров.
– Привет, голубчики! – глумливо проскрипела Конопатая Сколопендра, поднимая верхнюю часть туловища над строем тарантулов. – Не ждали, а?
И сейчас же где-то под потолком тоннеля раздался жирный голос:
– Кончай с ними, Конопатая! В гробу я видел таких заложников. Сдохни, Двуглавый! Сдохни и ты, храбрый сопляк! Ты слишком храбрый, чтобы дозреть до старости… И ты сдохни, флагман Макомбер, у меня от тебя голова болит! Кончай их, конопатая ведьма!
Теперь представьте себе эту картину. Поперек тоннеля стоит боевой строй тарантулов, из шеренг которого высовывает свою гнусную башку Конопатая Сколопендра. В двадцати шагах перед их фронтом стоят флагман Макомбер с мечом и Ваня, за ними, стиснутая решетчатыми стенами тюрьмы, теснится зыбкая колонна спайдеров. А слева, если смотреть со стороны Вани, еще держится за откинутую воротину Двуглавый Юл.
– Впрочем, – произнес флагман Макомбер, едва замолк голос Великого Спрута, – сделаем, что сможем.
И тут Ваня выскочил вперед. Он ведь был прирожденный артист, этот Ваня, что бы ни думал о нем Атос. Он весело и угрожающе запел:
( – Ваня, Ваня! – укоризненно прошептал флагман Макомбер. – Как тебе не стыдно! Ведь спайдеры тоже в некотором смысле пауки…
– Ничего, ничего, пусть поет, это он про тарантулов! – прошипел за его спиной Рамкэг.)
– пел Ваня, на ходу переиначивая песенку из любимых своих «Бременских музыкантов»:
Невооруженным глазом было видно, что тарантулы слегка обалдели. Конопатая Сколопендра застыла, выпучив свои гнойные бельма. Ваня пел:
( – Правильно, Ванька! Давай! – восторженно шептал Двуглавый Юл. – Давай, все правильно!
Да, было, было кое-что за пазухой, только Ваня этого не знал, а Двуглавый Юл знал отлично!..)
Тарантулы, да и сама Конопатая Сколопендра, словно завороженные, глядели на поющего Ваню. Такого они еще не видывали. Противник не сражается, не просит пощады, не клянчит выпить и закусить, а что-то такое воет, это надо же! А флагман Макомбер – недаром был он выдающимся полководцем самой драчливой планеты во Вселенной! – потихоньку разводил передовые шеренги спайдеров по флангам. Перед тупым углом тарантульего строя образовывался вогнутый строй – в миниатюре это становилось похоже на построение войск Александра Невского перед «свиньей» тевтонских псов.
– пропел с соответствующими телодвижениями Ваня. И тут Сколопендра вынырнула из транса. Она зашипела, забрызгала ядом и одним неуловимым движением перелилась через передние шеренги своих головорезов. Ее всю трясло от ярости.
– Я сама!.. – исступленно бормотала она. – Сама! Я их сама… Мальчишка будет первым!
Она изогнулась, готовясь к смертельному прыжку. Ваня побледнел, замолчал и стал отводить кулак, обмотанный ремнем. Флагман Макомбер встал рядом с ним и поднял меч. И в то же мгновение Двуглавый Юл гаркнул в обе глотки:
– Эй ты, дрянь! А ну, повернись ко мне!
Он сорвал с правой своей головы черную повязку.
Дальше счет пошел на секунды.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Когда-то, еще первоклашкой, выслушав в сотый раз от своего закадычного двухголового друга легенду о взятии Планеты Негодяев, Ваня спросил его, как он относится к Великому Спруту с е й ч а с, когда все уже позади. Двуглавый Юл ответил на своем кухонно-пиратском жаргоне:
– Я его терпеть ненавижу, не то чтобы что.
– Почему? – с любопытством осведомился маленький Ваня. – Ведь ты сам бывший пират.
– То-то и оно! – сразу отозвалась правая голова. – Да, я был пиратом. Грабил, пленял, убивал. Лил кровь всех цветов и оттенков. Но при этом я сам рисковал жизнью, у меня вся шкура в дырах, подо мной три корабля пошли ко дну, обломки их и по сию пору носятся где-то на границах обозримой Вселенной… А эта скотина Великий Спрут сидел жирным мешком в своем медном купоросе и только денежки подсчитывал… Эксплуататор!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Униженно кланяясь, представал он перед Галей, любящей и нежной Ванькиной мамой, неловко подносил ей самодельные натюрморты из голотурий, морских звезд и морских ежей, но так и не дождался от нее ничего более любезного, нежели холодная улыбка и холодные слова благодарности. Нет, так и не забыла ему Галя ни похищения через экран телевизора, ни грязного карцера, ни угрозы быть сожранной заживо. И допустила его дружбу с младшим сыном только под настойчивым нажимом добродушного мужа и старших сыновей…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
– Ты знаешь, Ванька, – как-то задумчиво сказал Двуглавый Юл своему маленькому закадычному другу, – тысячи лет болтался я по Вселенной и ни разу не встретил никого, похожего на меня. Решительно не знаю, откуда я взялся. Носитель разума без родины – подумать только! Самое раннее воспоминание мое – держит
