Мастер игры в го

К тому же Сюсаю выпало счастье родиться в эпоху бурного развития страны после революции Мэйдзи. Взять, например, У Циньюаня. Ему не довелось встретиться с такими испытаниями, с которыми столкнулся в годы учебы мастер Сюсай. Допустим даже, что его талант выше, чем у мастера, — все равно, вряд ли он, один человек, может олицетворять собой современную игру. Имя Сюсая блистало в турнирах на протяжении трех эпох — Мэйдзи, Тайсё и Сева[20], с его именем связан нынешний расцвет го. Это имя вообще олицетворяло игру в го. Так как старый мастер венчал последней партией свою карьеру, она должна была стать шедевром, вызывающим восхищение, скрасить его уход, продемонстрировать торжество рыцарского духа, очаровать элегантным артистизмом. И тем не менее мастеру пришлось подчиниться общим правилам.

Когда устанавливается какой-либо закон, немедленно возникает желание его обойти. Если ввести правила, призванные стать преградой нечестной игре, среди молодых профессионалов наверняка найдутся такие, кто постарается использовать их нечестно. Все пойдет в ход — и контроль времени, и откладывание, и запись хода. По этой причине игра перестает быть чистым произведением искусства. Сюсай, садясь за доску, рисковал стать жертвой: ведь он совершенно не знал современных «технических уловок».

Мастер привык играть так, как было принято раньше, — используя преимущества своего высокого положения, когда старший, дождавшись выгодного для себя положения на доске, откладывает партию при своем ходе, причем сам назначает день доигрывания. Не было раньше и контроля времени. И все те вольности, которые были позволительны мастеру, противостояние которым закалило молодого Сюсая, вряд ли можно представить себе в наши дни.

Однако приверженность мастера к старомодному своеволию и его нежелание играть по новым правилам были всем известны. К тому же в матче с У Цинь-юанем, когда из-за болезни Сюсая партию пришлось отложить в невыгодном для него положении, дело дошло до сплетен. Вот почему на этот раз молодые профессионалы установили жесткий регламент и постарались ограничить привилегии мастера. Этим регламентом не занимались ни Отакэ, ни сам Сюсай.

Чтобы определить претендента на встречу с мастером, был проведен турнир с участием обладателей высших титулов в Ассоциации игры в го, а регламент встречи разработали еще до начала турнира. Отакэ, как представитель Ассоциации, старался приучить к этому регламенту мастера. Впоследствии, когда из-за болезни мастера возникали всевозможные осложнения, Отакэ то и дело угрожал бросить партию. Это выглядело нарушением обычая почтительного отношения молодого игрока к старому мастеру, недостатком сочувствия к больному человеку и вообще слабо обоснованной позицией. И хотя все это ставило организаторов партии в крайне трудное положение, у Отакэ находились в свое оправдание веские доводы. Правда, возникала опасность, что, позволив одну поблажку, придется позволить еще сотню, что благодушие, которое делает человека снисходительным, чего доброго приведет его к поражению. Такое благодушие, пожалуй, в серьезной игре не очень уместно. Отакэ, который решил выиграть любой ценой, не мог допустить, чтобы партнер навязывал ему свою волю. Мне порой даже казалось, что Отакэ при каждом проявлении своевольного характера своего противника с удвоенной силой настаивал на соблюдении регламента именно потому, что его противником был сам мастер.

Конечно, околотурнирная борьба и игра за доской — вещи разные. Разумеется, приходилось принимать в расчет все — и отведенное на игру время, и характер противника — и, уступая в мелочах, беспощадно сражаться за доской. Но, судя по всему, Сюсаю достался неудобный в этом смысле противник.

13

В спортивном мире болельщики склонны переоценивать реальную силу своих кумиров. Противоборство равных соперников, разумеется, тоже вызывает интерес, но разве не сильнее желание болельщиков следить за деяниями «сверхчеловека»? Грандиозная фигура НЕПОБЕДИМОГО МАСТЕРА одиноко возвышалась над прочими игроками в го. Сюсай Хонинобо уже не однажды участвовал в матчах, где на карту ставилась его судьба, и в таких матчах ни разу еще не проиграл. Его игра была мощной и до того, как он стал мастером, а игры, которые он вел, получив титул, уверили всех в его непобедимости. То, что он сам в нее верил, более того, хотел верить, — лишь усугубляло трагедию. По сравнению с Сэкинэ, мастером сети, который легко переносил поражения, мастер Сюсай вел более трудную жизнь. Известно, что в го у того, кто ходит первым, примерно семь шансов на победу из десяти, поэтому в проигрыше игравшего белыми мастера нет ничего удивительного, но широкой публике подобные тонкости понять трудно.

Дело здесь не только в огромной награде за победу, назначенной газетой «Нити-нити симбун». Сюсай придавал большое значение этой встрече самой по себе, жаждал победы и был настроен на боевую игру. Если у него и были какие-то сомнения, он вряд ли позволил бы им проявиться. Так или иначе, но с развенчанием непобедимости мастера, казалось, должна была закончиться и его жизнь. Он жил верой в свою необычную судьбу, и, пожалуй, можно сказать, что на этот раз его покорность судьбе сменилась противоборством с ней.

Как раз в тот момент, когда «безупречный мастер своего дела», «непобедимый мастер» после пятилетнего перерыва вновь вышел на сцену, изменился существовавший с незапамятных времен регламент проведения матчей. Когда вспоминаешь все это по прошествии времени, начинает казаться, что этот мелочный, но неодолимый регламент был творением посланца ада, а то и самого ангела смерти.

Случилось то, чего и следовало было ожидать. Условия матча были нарушены Сюсаем уже на второй день, в павильоне Коёкан, и вновь нарушены по прибытии в Хаконэ.

На третий день после павильона Коёкан, 30 июня, все должны были выехать в Хаконэ, однако из-за наводнения, вызванного ливневыми дождями, отъезд перенесли на 3 июля, а затем отложили до восьмого. Район Канто был затоплен, пострадал и район Кобэ. Даже в августе железнодорожная линия Токайдо была восстановлена не полностью.

Я жил в Камакура, поэтому пересел на речном вокзале на поезд, в котором ехал мастер. Поезд отправлялся из Токио в 3.15 и шел в Маибара. В Камакура он пришел с опозданием на 9 минут. В Хирацука, где жил Отакэ, поезд не останавливался, поэтому тот ждал его в Одавара. Едва состав остановился, как появился Отакэ — в синем летнем костюме, в панаме с опущенными спереди полями. С ним был все тот же большой чемодан, с которым он приходил в павильон Коёкан и в котором было все необходимое для отшельнической жизни в горах. Войдя в вагон, он сразу же заговорил о наводнении.

— Спасателям пришлось добираться до сумасшедшего дома, что расположен неподалеку от меня, на лодках. Сначала в ход пошли даже плоты.

От Мияносита до Огасима мы спускались на фуникулере, внизу бушевал мутный поток реки Хаякава. Гостиница «Тайсёкан» стояла на участке, который превратился в островок. Едва нас расселили по номерам, как Отакэ отправился к мастеру с приветствием по всем правилам этикета:

— Сэнсэй, вы, должно быть, очень устали с дороги.

В тот вечер Сюсай выпил немного сакэ и говорил, живо жестикулируя. Отакэ вспоминал о своем детстве. Немного спустя мастер предложил мне сыграть в сёги, но, заметив мои колебания/тут же сказал:

— Ну ладно, раз не хотите. А как вы, Отакэ-сан? Партия в сёги заняла около трех часов, выиграл Отакэ.

Утром парикмахер брил мастера в коридоре возле ванной комнаты. Вероятно, Сюсай готовился к завтрашнему сражению. Стул для бритья взяли первый попавшийся, на нем не было подголовника, какие бывают на парикмахерском кресле, поэтому жена мастера стояла позади и поддерживала его затылок.

Вечером приехали судья матча Онода и секретарь Ассоциации Явата, и мы сели играть в сёги и нинуки.

В нинуки — игре, которую называют также корейским гомоку, — мастеру не повезло, он проиграл несколько партий подряд и сказал, обращаясь к Оноде:

— Онода-сан силен, очень силен… — и поцокал языком.

Я сыграл партию в го с корреспондентом нашей газеты «Нити-нити симбун» Гои. Онода вел запись.